Страница 66 из 110
Начнем сначала? Как твое имя?
Велари, – ответила девушка, снимая шляпу. – И я бы хотела поговорить.
Не имею ничего против разговора двух цивилизованных... гм, почти людей.
Господин. Обоз с хлебом сегодня подвергся нападению, – быстро докладывал растрепанный слуга. – Охрана отбилась, но несколько повозок осталось нападавшим. Сейчас подсчитываем убытки.
Наместник выглядел невозмутимым. Он кормил с руки любимого бойцовского пса. Свирепая мускулистая тварь, к которой боялись приближаться почти все псари, признавая старшинство двуногого вожака, осторожно брала мясо, щелкая крепкими клыками. И раздраженно ворчала, стоило слуге хоть одним движением привлечь её внимание.
Кто напал? – гладя пышный мех на собачьей шее размеренно спросил Эй стерлин. Слуга задрожал. Он служил у Наместника не первый день и был в курсе насколько опасен этот вкрадчивый голос. Особенно когда рядом с Эйстерлином неуравновешенная и лютая бестия, ждущая одного только сигнала, набросится на сыть. Или хотя бы того, что пес захочет считать таковым сигналом.
Ватага Дубаря. Бандиты из крестьянского сброда, – смиренно разъяснил слуга, боясь взглянуть в желто-зеленые глаза упрямо пялящегося на него пса. – Называют себя «отколовшимися». Не подчиняются никому – как сами говорят. Смею добавить, что нападают уже в третий раз. Наглые скоты. Особенно их предводитель.
Где они?
В Алом Взгорье.
Собака просяще тявкнула, припадая на передние лапы. У слуги похолодело внизу живота.
Спокойно Коготь, – утихомирил зверя Наместник своим подозрительно спокойным голосом. – Ни к чему тебе его рвать. У тебя сейчас появилась возможность полакомиться куда более бесполезным мясом.
Чувствующий как рубаха подмышками становится влажной, слуга был полностью согласен со словами Наместника. Он считал себя полезным мясом.
Передашь начальнику городского гарнизона, чтобы готовил своих солдат. Беломордому харранцу скажешь, что я приглашаю его на увеселительный досуг. Посмотрим, что скажет утонченный паршивец, глядя на местный колорит.
Пользуясь занятостью всех потенциальных врагов Тольяр и Ольмарк, практически без проблем выбрались из превратившегося в место кровавого столкновения стойла – благо двери были распахнуты и, слыша позади хрипы и крики умирающих дружинников покойного Грейнора, бросились прочь.
Тольяр очень боялся, что его старый знакомец начнет нести всякую чушь про необходимость поджечь сарай, собрать многолюдство или утвердиться на месте убиенного Ладравальда.
Ольмарк однако, умел соображать очень быстро в чрезвычайных условиях. И не разочаровал товарища.
Эх, Эйн-Эйн! Барды, певцы и менестрели уже воспевали его деяния. Он стоял в самом начале великого пути и подавал огромные надежды. Мог стать со временем очень и очень известной личностью. Личностью, а не жабьим пузырем! Я так надеялся на него... но во Тьму сожаления. Цел, здоров и на том спасибо. Найду другого желающего попасть в летописи, сегодня это не проблема, – вслух раздумывал он, когда позаимствованные из-за разгильдяйства сбежавшего подальше сторожа лошади уже несли их прочь от бурга.
Нужно отъехать куда подальше, пока еще не стемнело окончательно и лошади не плутают. Здесь оставаться небезопасно. Если кто выживет нам несдобровать. Если никто не выживет, то здесь будет царить хаос и паника. За ножи схватятся все кому не лень.
Ольмарк был вполне согласен, сожалея только о некоторой доле своих закопанных сбережений.
Впрочем, – рассудил он, ежеминутно оглядываясь на уже исчезнувший из виду частокол. – Если что вернусь позже, когда тут снова станет спокойно. В крайнем случае, если здесь все будет, так цивилизовано как я думаю – вернусь на оставшееся пожарище.
Ночевали они в поле, не рискуя жечь костра, хотя где-то вдали явно выли волки. Тронулись в путь вместе с рассветом.
Проехав заросшим лугом между оранжевыми россыпями ноготков, растущими вперемешку с дягилем и зеленоватыми клубочками приворотня, они выбрались на дорогу, уводящую на северо-восток. Ехали, преимущественно молча, перебрасываясь короткими ничего не значащими фразами. Больше думая. Первое время тракт был пуст, но вот показались встречные – ехали, громыхая повозками с бочками, сеном, тюками, мешками дельцы. За ними конный, по виду гонец. Еще двое с мечами, в кожаной одежде – бандиты или наемники, что, в сущности, не слишком отлично. Еще одна телега везла вилы, топоры, серпы и трех веселых молодых девушек в компании одного парня на борту. Парень, судя по внешнему виду и лютне в руках, был жуликом или менестрелем. Скорее всего, и то и другое. Следом тащился потрепанный и выцветший фургон, явно принадлежавший цирковым актерам. Все проезжавшие ехали на небольшом расстоянии друг от друга и выглядели в разной степени возбужденными. По обрывкам разговоров стало понятно, что люди были свидетелями чего-то необыкновенного. За конными двигались с узелками и суммами пешие. Бродяги, гадалки, идущие поступать на службу в Хёргэ молодые селяне...
Сами же они никого не догоняли. За все время пути их самих обогнал только один одетый, несмотря на духоту, в черное лысый громила с запасным конем. Он явно торопился, горяча своего массивного скакуна. Второй конь покорно жался следом, везя в сумках припасы.
Ну и морда, – с отвращением констатировал Ольмарк. Тольяр проводил удаляющуюся фигуру задумчивым взглядом. Где-то он уже видел этого здоровяка с ужасными шрамами на лице.
Мало-помалу они доехали до развилки с обязательным, окруженным подорожниками и поросшим мхом, придорожным камнем. Рядом высился, подтверждая своим присутствием ревностное исполнение некогда отданного Драконом Триградья указа об обязательном присутствии указателей направлений столбик. Все таблички с названиями важных ближайших пунктов были любовно сбиты чьей-то заботливой рукой.
Гм. Ты ездил этой дорогой? – поинтересовался, обозревая пустынные окрестности Ольмарк. – Я-то ей-богу не ездил. Трезвый, по меньшей мере. Ибо в пьяном виде я успел побывать в таких дальних далях, что иной раз сам диву даюсь, откуда меня могут знать там, где я вроде и не был-то. А оказывается я у них на прошлый праздник, с мельником подрался. Или чегой похуже выкинул.
Страшно живешь.
А то. Бывает очень неприятные коллизии случаются. Приезжаешь к понравившейся женщине, а она тебе горшки на голову, – закручинился Ольмарк. – Думаешь-гадаешь с чего такая любовь, а потом узнаешь... всякое.
Это когда ты пьяный голышом приехал в любви признаваться, да только дом перепутал?
Знаешь уже? – неприятно удивился плут. Поправил пояс с кинжалом и безнадежно узнал: – Я что ль сболтнул по пьяному делу?
Об этом твоем подвиге все слуги Грейноровы только и трепались. Но это все ерунда. Я точно ездил этой дорогой. Правда, лет пять назад. По-моему налево, – Тольяр указал рукой в сторону треугольников гор, – должно быть через пару часов ущелье, а за ним городок... запамятовал название. Там сможем если что...
Городок называется Виденс, – кусты за камнем стали трястись, и из них с кряхтением выбрался прятавшийся там все время разговора бродяга. Ольмарк хмыкнул. Тольяр внимательно присмотрелся к неожиданно проявившему себя собеседнику.
Одетый в простую испачканную смолой дерюгу обросший многодневной щетиной бродяга выглядел вполне типично. Даже дорожный посох, походящий на обыкновенную дубину, был вполне обыденной деталью образа.
Только не встретите вы больше того городка, молодой господин. Подчистую его сожгли недалече как три седмицы назад, – вздохнул бродяга. – Только пепелище найдете вы. Руины и человеческое горе.
Кто сжег, – машинально спросил Тольяр. – Разбойники?
Да кто ж их разберет, – пожал плечами бродяга. – Может разбойники. Может солдаты. А может и нечистые эти. Окульты.
При последнем слове Ольмарк недоуменно нахмурился и бродяга, заметив это, пояснил:
Дикии с ифритами. Они сейчас как с цепи сорвались. Чем дальше, тем их больше. Как магов не стало, а в Триградьи смута началась так и прут. Где-то люди отбиваются, а где-то и нет.