Страница 3 из 26
Глава 1. Гостья
— Она травит его!! — вскрикнула княжна, стиснув в кулаке подол платья из богатой ткани.
Княжна Радмила из города Доловска, великого княжества на западе от реки Тавры — так представилась молоденькая девица, когда ступила на порог волхвы Ветрии Болиславовны.
Волхва покачала седой головой, внимательно выслушав Радмилу, спросила:
— Так травит или привораживает?
— Я не знаю, но Данияр умирает. Он чахнет с каждым днём, встаёт с постели всё реже. Вагнара поит его чем-то… зельем-отравой, но никто будто не видит этого, — княжна всхлипнула. — И ко мне холоден… Словно я не невеста ему. У нас же обручение назначено было в срок посева, а теперь… — Радмила замолкла, слёзы задушили её, но, совладав с нахлынувшими чувствами, она сорвала с запястья массивное обручье и вручила волхве, продолжила: — Вот, это его. Он дал мне в знак верности. А теперь и не узнаю Данияра… изменился, другим стал, не таким как когда мы… — Радмила запнулась, скосила заплаканные глаза в сторону очага.
Зарислава поспешно отвернулась. Дёрнула верёвку мешочка, который, заслушавшись, так и держала, запустила в него руку, взяла щепотку трав и бросила в бурлящий чугунок.
Сухие соцветия мяты и ромашки сразу окрасили воду в золотистый оттенок. Запахло терпким сбором, наполняя избу душистым ароматом.
Вести с северных земель в глушь озёрную не доходят. Да и путники наведываются редко в места заболоченные. И впервые за много лет в Ялынь княжеская знать забрела, вызвав среди деревенских переполох. Из Доловска… Зарислава пожала плечами. И не слышала о городе таком. Ходили лишь кривотолки о княжествах дальних — будто воюют северяне люто не только со степняками-варварами, а и друг с другом соперничают князья.
«Вот, наверное, и бегут с тех мест духи лесные и речные в топи да болота. Нынче им там не жизнь, а мука. В такую даль приехала Радмила. Разве в землях их нет целителей-ведунов?»
Зарислава взглянула в низкое прорубленное оконце.
Ослепительно сверкают шишаки на буйных головах воинов, переливаются кольчуги в лучах — томятся кмети в ожидании хозяйки на жаре полуденной. Поначалу напугали пришлые. Каждый при оружии, с мечом длиной в два локтя да с луком за плечом.
Деревенские вмиг кто топоры похватал, кто колья, а толку-то? Супротив воинов умелых да стрелы меткой — игрушки ребячьи. «А и правда, сколько же Радмила вёрст преодолела, чтобы в Ялынь попасть, представить сложно», — даже и жалко стало её.
Пока Ветрия разглядывала обручье княжны, сжимая его между ладонями, Зарислава продолжая хлопотать у очага, краем глаза наблюдала за Радмилой. И успела отметить, что глаза молодой девицы серые, что лужи на земле, густые гречишного цвета волосы, похожие на гриву у кобылы, стянуты в косу тугую, спадающую к бедру. Пригожа была Радмила — невеста видная, грудь пышная, талия узкая, бёдра широки — только и рожать богатырей-наследников. Впервые видела Зарислава столь богатое убранство: ткани красоты невиданной в стебельках да травинках, ну точно как живые, что на лугу нынче стелются. На висках подвески из латуни, на груди тяжёлая гривна из россыпи серебряных дисков.
Зарислава ненароком глянула на волхву. Ветрия рядом с княжной казалась ещё более статной. Волосы её, словно инеем тронутые, пышно спадали на спину. Прямая посадка головы, длинная шея, плечи узкие, пальцы тонкие. И взгляд оставался молодым — сиял лазурью. Только Зариславе было ведомо, что силу Ветрия с земли-матушки берёт.
— Кто же свадьбу играет весной, разве нельзя дождаться сбора урожая? Не ко времени ты собралась под венец, вот и тёмные силы потянулись, накликала ты их, теперь мешают, беду сулят, — забубнила волхва, задумчиво глядя на богатое украшение.
Радмила же от слов старухи стала бела, как снег.
— Я и так долго ждала.
— Кто она? Та, кто отраву княжичу подсыпает, — вдруг спросила матушка у княжны.
— Вагнара, внебрачная дочь Всеволода, князя сарьярьского острога.
Ветрия нахмурилась, вопросительно поглядела на пришлую, та поторопилась разъяснить:
— Cарьярьское княжество не так славится, нежели Волдарская твердыня, где правит ныне князь Горислав, отец Данияра. Но вес свой имеет, потому как на границе стоит острог, от степи оберегает, врагов в земли не пускает.
— А с чего бы ей княжича травить?
— Не ведаю, матушка, не спрашивай даже. Не знаю. Я пыталась гнать её, как увидала в хоромах Данияра, а она мне только в лицо посмеялась… Не справиться мне с ней одной.
— А что князь Горислав, отец Данияра, чем занят?
— Так князь раненный, — ответила Радмила и, видя недоумение в глазах Ветрии, продолжила: — Стрела отравленная подорвала здоровье его и дух. Умирает он. Целители больше не в силах помочь ему. Вот и венчание отложилось по этой самой беде… — Радмила затихла, сглотнула, продолжая умоляюще смотреть на волхву.
Ветрия вытянулась, переглянулась с Зариславой. Весть страшная. Жили они далеко, да наслышаны об угрозе лихой. Выходит, если Горислава не станет, то тяжко будет народам жить. А если и наследник недужит, так это беда грозит всем людям, кои живут под крылом его. Выходит, и ялыньским беда грозит?
— Об этом я не слыхивала, не ведаю… — промолвила волхва, обращаясь к гостье. — Чем же так князь перед Богами провинился, что они разгневались на него? Отец при смерти, сын недужит. Никак Лихо[1] в княжестве поселился? Али проклятие?
— Как появилась Вагнара, Данияр стал отказываться от меня… — с отчаянием заключила Радмила, твердя всё о своём, не понимая, о чём спрашивает её Ветрия. — А ведь наш союз только укрепил бы княжества…