Страница 58 из 271
Небо потихоньку меняло цвета и я завороженно наблюдала. Сегодня я взяла с собой планшет для рисования. Потому что у меня в жизнь не нашлось бы столько цветных карандашей, чтобы передать ими всю красоту, какой наливалось небо во время заката.
Я не успевала менять палитру, пока небо потихоньку превращалось в нечто более волшебное, наливаясь новыми и новыми цветами. В одной части были розовые оттенки, в следующей - фиолетовые, дальше оранжевые, горячо - красные. Цвета касались солнца так нежно, так ранимо. А небо над моей головой было кристально голубым. Ни одного облака, лишь живые краски.
Я рисовала и рисовала, двигая стилусом из одной части в другую и не сразу поняла, что находится посередине. Когда я рисовала, я погружалась так глубоко, что порой просто тонула. Но когда я посмотрела на свой рисунок снова, чистым взглядом, я резко вынырнула. Осознание нарисованного медленно доходило до меня.
По контуру цвета были острые, горячие. Красный, кoралловый, затем оранжевый, желтый. Потом более плавные. Розовый, лиловый, фиолетовый. Цвета заката. И, наконец, посередине. Голубой. Такой чистый, кристальный, такой... Холодный. До мурашек по всему телу холодный. Я неверяще смотрела на черные контуры посреди нарисованного неба. Контуры, вырисованные в очертания глаз. Такие четкие, такие правильно-неправильные. Я нарисовала глаза... Стилус в руке задрожал. Я нарисовала глаза Люциуса?
Непонятный ужас накрыл меня, сердце замерло где-то в глотке.
Я быстро удалила рисунок трясущимися руками.
***
Люциус Гольдски
- Да, Дэвид,- сипло и недовольно пробурчал я.
Какого черта так рано, на самом деле хотелось заорать мне. Я посмотрел часы, разлепив глаза. Ебаных девять утра! Но голова раскалывалась так, что говорить громче я был просто не в состоянии.
- Мистер Гольдски, доброе утро.
Что-то, нет, кто-то недовольно зашевелился рядом со мной. Удивленно перевел взгляд на копну светлых волос и голую женскую спину, прикрытую белой простыню. Я усмехнулся. Да уж, доброе. И почему снова блондинка?
- Что-то хотел, Дэвид?
Все что хотелось мне - воды. Гребанную тонну. Я потер ладонью лицо. Во рту была будто бы Сахара, а голова трещала так, что перед глазами плясали звезды. Хотя, по-моему, я начинаю к этому привыкать. За последнюю неделю, что я вернулся...
- Я следил за активностью на вашем участке,- рука замерла на подбородке.
- И?!
Если какое-то сельское отребье пролезло туда, я поубиваю их нахер. Сжал челюсть. Я, как проклятый, день и ночь проводил на этой гребанной даче, лишь бы поскорее ее достроить и убраться оттуда подальше.
- За забором, тем, за которым участок Лебоских, я заметил...
Голову пронзила резкая боль от упоминания одной фамилии.
- Стоп, Дэвид! Я не хочу знать, ладно?
Пусть я вру себе. Да, блять, мне было чертовски интересно, что Дэвид хотел сказать, но я пообещал себе (в какой раз) больше не вспоминать об этой дряни. Ни зацепиться ни одной мыслью, ни одной гребанной мыслью. И больше, чем месяц у меня это получалось. Почти получалось. Стало лучше, когда перед глазами перестали маячить эти треклятые деревья.
- Мистер Гольдски, если бы это напрямую не касалось вашего участка, я бы...
Все мое тело напряглось. Я встал.
- Что значит не касалось участка?
- Софи Лебоская наблюдалась камерами возле вашего забора. Точнее, над ним. Вот уже второй день, она кажется... Разрисовывает его, - я никогда не слышал у Дэвида такого удивления.
Разрисовывает?! Запрокинув голову, я расхохотался. Прерывисто, громко. Истерически. Я ржал минуты две. Черт, черт, черт, Софи!
- Твою мать,- выдохнул я, успокоившись.
По молчанию в трубке, я понял, что Дэвид действительно озадачен моей реакцией.
Что эта тварь делает? Как она додумалась до этого? Разрисовать забор? Разрисовать чертов зелено-синий забор?! Она... Решила так привлечь мое внимание? От обычного смеха, настроение быстро начало перерaстать в гнев. Черт, я ведь только начал от этого избавляться... От нее избавляться. И вот, сука, полюбуйтесь : Я опять думаю о ней! Все мое тело напряглось, сковываясь холодной ненавистью к этой стерве. Эта херова зараза опять заставляет меня вспомнить о себе! Какого черта она просто не может исчезнуть из моей головы?!
- Мистер Гольдски, стоит ли мне принять какие-либо меры?- наконец холодно спросил начальник охраны.
- Я перезвоню, Дэвид! -зло бросил я и подорвался, ходя из одной стороны спальни в другую.
Голова начинала нестерпимо пульсировать, но даже эта боль, сука, не могла меня отвлечь от идиотских назойливых мыслей. Они снова впились в меня клещами.
Ей, блять, мало того, что я стал грёбанным алкоголиком, ночующим то в одном, то в другом клубе, лишь бы не лежать в кровати? Лишь бы мои собственные мысли в чертовой тишине не возвращались к этой уродине?! Мало того, что я сплю то с одной, то с другой телкой, но не чувствую и вполовину того, что я, бляха, чувствовал, когда просто целовал ее?! Мало, нахер, что я могу спать с телкой, будучи только в стельку пьяным, чтобы она не вызывала у меня отвращения?! Мало, черт возьми, того, что я выбиваю мысли о ней из головы, как херову заразу вот уже второй месяц?! Все мое тело пульсировало.