Страница 36 из 38
«И какого черта, сегодня так холодно?» - задавалась она вопросом.
Телефон начал безжалостно разрываться на дне сумки и поэтому она поспешила ответить.
- да я уже почти на месте. Черт бы побрал, этих бедных художников. Я даже не уверенна, что в Москве. – говорила в трубку девушка.
Поговорив еще около минуты, она отключила звонок и взглянула на дисплей.
Время 10.38 утра, дата 27 сентября.
Осень.
Девушка остановилась и осмотрелась.
А ведь действительно наступила осень и как она ее не заметила?
Асфальт укрывали желтые листья, а небо было наполнено слезами, которые вот-вот упадут на землю.
Еще одна осень.
Прошло уже два года.
Два года, как Ева навсегда покинула родную страну и вернулась в чужую.
Два года она не виделась и не общалась с Миркой, которая почему-то перестала считать Еву сестрой.
Два года, как Ева, вернувшись в Москву, собрала вещи и рассталась с Антоном.
И два года как она…
Это сложнее всего.
Сейчас Ева старается не оборачиваться и смотреть только вперед, потому что сейчас у нее все хорошо.
Но если обернуться.
То два года назад вернувшись из Варшавы, Ева умирала изо дня в день.
Она сразу все рассказала Антону и съехала на следующий же день.
Так как друзей в Москве у нее было не много, а после расставания с Антоном и вообще исчезли, единственный кто откликнулся на зов Евы, оказалась ее мать – Надин.
Не смотря на то, что они много лет не общались, и даже не виделись, она с радостью помогла дочери с жильем, и с тех пор они живут вместе.
И именно Надин, сумела привести Еву в чувство и вывести из депрессии.
И Ева наконец узнала истинную причину расставания ее родителей.
Дело было в Надин. Хоть Польша была ее родной странной, она в ней не прижилась. Едва ли она встала на ноги и была способна уехать, как встретила Яслава и почти сразу забеременела, ни о каком переезде речи быть не могло.
А душевное одиночество накапливалось, и в итоге перевалилось через край.
Она уехала, поступила эгоистично со своими детьми, но между тем сейчас Ева ее понимала, как никто.
И сейчас у Евы была жизнь, о которой она мечтала.
Она была независима, больше ничего не боялась, постоянно что-то меняла и это приносило ей удовольствие.
Благодаря рекомендациям Бланки, она легко устроилась в галерею современного искусства, где уже через полгода заняла пост заместителя директора и главного искусствоведа-оценщика.
Единственное что изменилось - она стала безразлична.
Ко всему.
Людям вокруг, мужчинам, искусству.
Она больше не спорила, никому ничего не доказывала, говорила как есть и плевать хотела на то, кто что подумает.
Даже сейчас поехав на окраину Москвы в Богом забытую мастерскую очередного недоделанного «Пикассо» Еве было плевать, что он рисует, как и чем. Она писала рецензию, оценивала, если он подходил по критериям - давала добро, если нет - отсеивала.
Сев на электричку до Москвы, Ева вздохнула и посмотрела в окно.
«Я вспоминаю о тебе каждую осень. А осень в моем сердце круглый год. В инее зимой, и в оттаявших весной деревьях, в летних холодных ночах и проливных дождях. Как только я перестаю это замечать, на календаре наступает настоящая осень, которая опять напоминает о тебе…» - думала про себя Ева, вновь и вновь замечая, что наступила осень.
И не смотря на то, что прошло уже 2 года, не смотря на то, что Ева позволяла себе встречаться с другими людьми с другими мужчинами, ей по-прежнему было больно.
«Сегодня я тебя забыла, а завтра вспомнила. Я могу забыть тебя на несколько дней, а потом увидеть безоблачное голубое небо, цвета твоих глаз и снова вспомнить. Наша память такова как бы упорно мы не забывали, сколько бы времени на это не ушло. Стоит лишь раз столкнуться с предметом воспоминания, как все годы упорного труда растворяются мы все вспоминанием.
Как-то в одной книге я вычитала хорошую фразу «…тут бы я тебя, конечно, вспомнила, если бы когда-нибудь забывала…»25
Вернувшись в галерею, девушка тут же загрузила себя работой, чтобы не думать о наступившей осени.
Работа это единственное, что давало Еве возможность забыть обо всем, благодаря неплохому заработку, она наконец начала собирать коллекцию картин Моне.
Пока у нее была лишь одна картина «Букет сирени», но она знала, что это не придел.
Сколько еще она соберет и зачем, девушка задумалась только сейчас, глядя на эту картину, которая висела недалеко от стола. В ней было столько нежности, умиротворенности и грация. Девушка наизусть знала эту картину, но в ней чего-то не доставала.
Из раздумий ее вырвал стук в дверь.
- Ева. – заглянула в кабинет Надя, одна из помощниц. – зал оформили. – сообщила она.
- иду. – сказал твердо Ева и выйдя, направилась в четвертый зал, самый большой в их галереи.
Еве повезло с художницей, которую она нашла случайно и чей концепт впечатлял.
Она была импрессионисткой, как и Клод Моне она рисовала и запечатлевала мелочи, крупицы необычного в обыденном.
Ее главной работой была «Ножевая рана», на которой была изображено обычное ранение в живот, но краски и штрихи, которые использовала художница передавали не только настроение картины, но и боль и даже предысторию. В этой ране была видна любовь. Раненый с любовью принимает смерть.
К каждой картине художница писала небольшие афоризмы или стихи, ниже под «Ножевой раной» было написано:
Боль теплая по жилам