Страница 87 из 90
Рыдала до рвотных позывов в желудке, подвывая, царапая кожу, обессиленно в злобе запуская руки в волосы. Я опустилась на колени окруженная горой осколков посуды, из которых состояла моя жизнь и обессилено рыдала и истерила.
В таком состоянии меня застала Катя. Наверное, чудо, что я не закрыла дверь на замок и подруга смогла зайти ко мне сама. Краем сознания отметила, как Катя набирала номер и говорила:
- Артем, разворачивайся и быстро дуй сюда. Ты же помнишь, пятый этаж.
Подруга меня звала по имени, уговаривала, тормошила, просила встать с осколков, но я просто рыдала и ничего не хотела, только ощущать легкую боль в порезах. Катя резко хлестнула по лицу, затем еще раз. Я сфокусировала на ней удивленный взгляд.
- Вставай! – рявкнула подруга, тряся меня за плечи.
Я осознала, что сижу в груде стекла. Подниматься не хотелось и не получалось. Зашел Артем – высокий, смуглый, кареглазый крепыш, по сравнению с которым Катя казалась еще более миниатюрной и сказочной. Да, они красиво смотрятся вместе. И он счастливы вместе. А я нет. Я сама. Андрея нет рядом. Я опять зашлась в рыданиях.
Катя ругнулась, схватила полотенце и обтерла меня от прилипших осколков, пока Артем поддерживая меня, заставлял держать вертикальное положение. В меня впихнули таблетку, наверное, где-то нашли в доме валерианку, отнесли в ванную и обмыли под душем, смывая водой оставшиеся мелкие осколки.
Подруга обработала мои мелкие порезы (каким образом глубоких ран не осталось, я понять не могу), переодела и с помощью Артема уложила в постель. Краем сознания отметила, как Катя говорит своему парню, что его помощь больше не требуется и что она останется на ночь у меня. Я слышала, как она с моего телефона звонит моему шефу и объясняет, что я заболела и было бы очень круто, если бы меня отпустили поболеть день или два без открытия больничного. Судя по ее фразе «Хорошо, спасибо. Да, конечно, я прослежу!», меня отпустили болеть с миром.
Все это я улавливала только отдаленно, потому что голова стала тяжелой, веки слипались, слез больше не было, а в груди зияла пустота, размером с Гранд Каньон. Катя ворковала возле меня, как я однажды возле нее, после ее разрыва с парнем, который у нее был до Артема. Видимо судьба у нас такая – успокаивать друг дружку после очередного краха в личной жизни. Я всхлипнула.
- Кристи, успокойся, милая, все пройдет. Когда захочешь, все мне расскажешь, а сейчас можешь отдохнуть, – успокаивала меня подруга, гладя по волосам, как маленькую девочку, пока я лежала, свернувшись в позе эмбриона. Андрей тоже называл меня маленькой девочкой иногда. Мне это так нравилось.
Я поняла, что хочу поговорить. Пустота в груди дарила успокоение и обещала, что не будет очень больно вспоминать и рассказывать все. По крайней мере не убийственно-больно. Я сделала глубокий вздох, прикрыла глаза и начала свой рассказ. Сбивчиво и путанно поведала о той пустоте, что была в груди, готовая поглотить меня полностью. Поделилась переживаниями о ссоре и что я боюсь, что когда Андрей приедет я вообще не смогу с ним поговорить. Сказала, что люблю его и просто хочу, чтоб он это знал, независимо от того будем мы общаться дальше или нет.
Я и сама не заметила, как уснула. Мне стало легче от того, что я сказала все это вслух, и меня отпустило, накрыв спасительной и блаженной дремотой.
Просыпаться было сложно. Разом накатили все воспоминания, и я беззвучно заплакала.
- Так, Шевченко, хватит киснуть, - меня потормошили за плечо. Подруга спала рядом со мной, нацепив на себя одну из моих футболок, - марш в ванную.
Я дёрнулась и сказала, чтоб Катя от меня отстала. Куда уж там! Когда это врач слушал больного?
Меня насильно заставили встать и пойти умыться. Я даже с удовольствием ополоснулась под душем. Завтрак в меня тоже насильно запихнули. Ну как завтрак. Торт а-ля «Пьяная вишня», капучино и коньяк с трудом тянут на завтрак, но зато отлично поднимают настроение. На полградуса так точно.
Судя по всему, Катя и себя с работы отпросила. Она меня заставила растормошиться и не нашла ничего лучше, как напоить меня. Если честно, я была не против. Никогда не понимала почему некоторые топят горе в бутылке, но мне определенно нравился этот способ поднятия настроения. Катя хотела вывести меня погулять, но я наотрез отказалась. И поскольку подруга готовить не умеет, а я была не в настроении для кулинарных подвигов, тем более что на ум сразу вспоминались только те рецепты, которые любил Андрей, и которыми поделилась его мама, то мы заказали себе пиццы на обед, а на вечер роллов. А еще Катя рысью метнулась в ближайший магазин за мороженым и шоколадом.
Вот что значит настоящая подруга – уплетала громадное количество килокалорий, которые потом будет месяц сгонять в спортзале. А я не буду. Растолстею до необъятных размеров и отгорожусь от всех мужчин. Да, так проще! Не зря я боялась отношений – херня все это! Столько страдать после мимолетного счастья!
Хотя, кого я обманываю? Я согласна на слезы и истерики, потому что они стоили того счастья, что у меня было, когда чувствуешь, что паришь, что тебе все по плечу. Была б возможность что-то изменить, то я бы изменила только исход наших отношений с Андреем, но не отказалась бы от них.
Катя провела со мной весь день и ночь, веселя меня, заставляя смеяться и смотреть комедии. Утром она засобиралась, и я последовала ее примеру. Находится самой в квартире мне не хотелось. Конечно, то, что я выпустила пар, перебив половину своей самой любимой и дорогой посуды, и то, что подруга меня немного растормошила, сказывалось: я уже не ощущала себя амебой и раздавленной букашкой. Я скорее ощущала себя просто букашкой. Потому решила не впадать в уныние, и пошла на работу.