Империя (книга 2)

Луций взглянул на изумленные лица своих приятелей, потом перевел взгляд на лицо Марка, которое не выражало ни единой эмоции, словно у мертвого человека. Затем он посмотрел в сторону шевелящейся людской массы и где-то в глубине души почувствовал отвращение к ней. И тут же это отвращение возросло до тошнотворного состояния. Раньше Луций и не думал о том, что услышал сейчас от Марка. Но теперь он стал осознавать, как несовершенны люди, как примитивны они в своих желаниях и поступках. Это осознание пришло невзначай, само, откуда-то из глубины его тела, мгновенно врезалось в мозг раскаленным металлом, вызвав приступ головной боли, и тут же отступило – столь же неожиданно, как и возникло. Луций почувствовал, как воздух наполнился тяжелой густотой, казалось, все вокруг него стало замирать и замедляться. Людские крики и брань доносились протяжными фразами. Солнце медленно исчезло в тучах, и начала наступать зловещая мгла. Луций снова посмотрел на Марка, который на это раз глядел прямо ему в глаза. На миг Луцию показалось, что у этого человека и вовсе нет зрачков, лишь только черные впадины вместо радужки, а лицо имеет сероватый оттенок. Юноша зажмурился и, глубоко вздохнув, снова открыл веки. Марк стоял, улыбаясь, как ни в чем не бывало. Солнце по-прежнему слепило глаза, а люди постепенно успокаивались. Глашатай кричал с арены, объясняя, где счастливчики могут забрать свои призы. Кто-то помогал подняться покалеченным, кто-то спускал вниз тела тех, кого затоптала в давке толпа.

Наступал вечер. Угощая ребят в таверне разными закусками и вином, Марк встал из-за стола и произнес:

– Хочу выпить за то, что боги свели нас вместе, за то, что я познакомился с вами! За ваших отцов, в особенности, за отца Луция – за Корнелия! За человека, спасшего моего родственника Дементия, которому я многим обязан! За вас!

Луций и Понтий, уже изрядно захмелевшие, вскочили с мест и тоже подняли свои чаши.

– А я хочу выпить за тебя, Марк! – немного пошатываясь, громко произнес Луций.

– Да! За тебя! – поддержал его Понтий. – За удивительный сегодняшний день! Я в жизни не проводил время лучше, чем сегодня! Ах, какие были игры! Я просто, просто…! – Понтий не сумел продолжить свою мысль и воскликнул: – За самого лучшего человека Рима! За Марка!

Затем он залпом осушил чашу и, рухнув на стул, тут же пихнул Ромула в бок со словами:

– Чего не пьешь с нами?! Не уважаешь что ли?! Весь день ты сегодня, как баба! Тебе в священники надо, а не в воины! – рассмеялся Понтий.

– Не задирай его. Он такой, какой есть! – садясь рядом, ответил Луций.

В таверне играла музыка, стоял гомон, на небольшой сцене танцевали девушки, которых сменяли фокусники и комедианты. Многие пришли сюда после игр в Колизее и обсуждали увиденное за кружкой хмельного напитка. Марк заказывал угощения и, слегка улыбаясь, слушал похвалы, которые сыпались на него то от Луция, то от Понтия. Последний, перебрав вина, уже еле ворочал языком. Лишь только Ромул был трезв, и весь его вид говорил о том, что он чувствует себя здесь не в своей тарелке. Пересиливая это ощущение, он натянуто и наигранно улыбался, но это было заметно одному Марку. Понтий и Луций, уже изрядно поднабравшись, только и обсуждали, что сегодняшний день, и мечтали о том, как будут сражаться с врагами Рима и захватывать добро неприятеля, когда пойдут в поход под предводительством Германика. Вскоре Марк поднял руку вверх и щелкнул пальцами. К нему мгновенно подскочил хозяин таверны, которому сенатор что-то шепнул на ухо и дал несколько серебряных монет. Хозяин заговорщицки прищурился, раскланялся и удалился, но вскоре вернулся к столу в компании трех девушек, которые, мило улыбаясь, разместились рядом с парнями.

– Простите меня великодушно, – внезапно произнес Марк. – У меня сегодня еще срочное дело есть в сенате. Там будут проходить слушанья по важным государственным вопросам.

– Да брось, Марк! Оставайся, неужто там без тебя не обойдутся? – не отводя взгляда от жриц любви и даже не пытаясь придать голосу убедительную интонацию, проговорил Луций.

– Да какие там могут быть дела в такое время! – наливая себе еще вина, поддержал Луция Понтий.

– Дела есть всегда. Сегодня там будут приниматься серьезные решения, касающиеся государственных налогов, а это пропустить никак нельзя. Вы развлекайтесь, все оплачено. Дамы, кстати, тоже, – слегка улыбнувшись, произнес Марк. – Да, прошу только об одном: пускай все сегодняшние наши похождения останутся между нами. Не хочу, чтобы ваши отцы подумали обо мне что-то плохое. Я лишь хотел показать вам настоящую жизнь, красочную и интересную, – поднимаясь и выходя из-за стола, продолжил он.

– Да о чем ты гово... Говор… Это, как его! Наши отцы в подметки тебе не годятся! Неудачни-ни-ки! – тиская девушку, бормотал икающий Понтий, на которого с плохо скрываемым отвращением смотрел Ромул.

– Постой! Погоди! – вылезая из-за стола следом за Марком, сказал Луций.

Подойдя к сенатору, он обнял его и произнес:

– Спасибо тебе за все! Без тебя мы бы так и остались рабами своего положения. Ты столько для нас сделал!

– Брось. Никогда не спеши с выводами! Для меня это пустяк. Ты даже не представляешь, как много сделали для меня вы, а может, и еще сделаете.