Страница 62 из 299
– Не обижаться? А как на него не обижаться? Надо же, как говорить стал с тех пор, как с этим начал общаться… А я… Да я же душу за него! А он? Эх! – махнул рукой Корнелий.
Смеясь и о чем-то громко споря, к дому подошли Понтий и Ромул. Луций, увидев друзей, быстро сбежал по лестнице и, выскочив на улицу, устремился к ним.
– Привет, парни! А где Мартин?
– К материной юбке прилип, никак не отклеится! Она его оставила с младшими сидеть, а сама по делам ушла. В общем, не будет его, без него пойдем.
– Да ладно тебе, Понтий. Она из последних сил выбивается, всех их на себе тащит. Что же теперь, если помочь ей некому, кроме него? А ты бы что сделал на его месте? – с какой-то неюношеской серьезностью проговорил Ромул.
– Слава богам, я не на его месте, – рассмеялся Понтий. – Что же, пускай дома сидит, а мы посмотрим, как сражаются гладиаторы. Вот это, наверное, зрелище! Говорят, там еще и травля животными будет! Так что пойдемте быстрее, я не хочу пропустить начало! Я слышал, как отец разговаривал с одним своим приятелем, и тот рассказывал ему о каком-то гладиаторе, который силен не по-человечески, может сражаться против нескольких противников одновременно, а в прошлые игры голыми руками задушил тигра. Вот было бы здорово его увидеть!
– Хватит заливать! Один против нескольких, тигра голыми руками! Что выдумываешь-то?! – рассмеялся Луций.
– Клянусь Марсом, собственными ушами слышал! Он еще и имя его назвал, только вот я забыл, какое. Странное оно, сейчас и не вспомню!
– Ага, как же, забыл он! Беда, когда не знаешь, да еще и забудешь! – снова заулыбался Луций.
– Да я правду говорю, серьезно.
Так, болтая и смеясь, парни направились в город, где их должен был встретить Марк.
Марк, словно тень, стоял возле огромной мозаики, украшавшей одну из стен в его доме. Он любовался искусно выполненным изображением, на котором застыли гладиаторы, бившиеся на арене для развлечения толпы. Тело сенатора будто окутала мгла, хотя солнце ярко освещало комнату, проникая через многочисленные окна виллы. Вдруг позади него послышался звук приближающихся шагов. Марк стоял, не шевелясь и не оборачиваясь: он уже и так прекрасно знал, кто пришел к нему. Неожиданно он произнес:
– Посмотри, Клементий, на это произведение искусства: как чудесно подобраны цвета, как тонко и четко проработаны детали. Иногда я поражаюсь тому, на что способны люди, хотя в большинстве случаев их хватает лишь на мерзости и никчемные делишки. Зависть, обман, чревоугодие, прелюбодеяние, алчность, убийство – и вдруг, надо же, они создают такую поразительную красоту, которой будут восхищаться до конца существования мира. Эту мозаику для меня создал художник по имени Соза из города Пергамот. Это его первое творение. Он попросил меня дать ему талант, но не упомянул об известности и славе. Хотя я думаю, она все равно придет к нему спустя много столетий. Так что привело тебя ко мне? – поворачиваясь к Клементию, произнес Марк и тут же добавил: – Сегодня большой праздник в честь завершения строительства храма воинственного Марса. Весь Рим будет в Колизее на больших играх.
– Почему виновные в убийстве моего отца все еще видят солнце?! Ты обещал мне сделать их жизнь невыносимой, а что я вижу?! Они обзаводятся хозяйством, богатеют, кто-то скупает их товар по хорошей цене! Кто-то, кого даже я со своими связями не могу вычислить! Ты обещал мне должность командующего легионом! Где она?! Я стал только центурионом и вот уже год томлюсь в ожидании повышения! – говоря это, Клементий повернул голову и увидел, что в углу, опираясь на колонну, стоит Сципион.
– Ты все сказал? – тихим и спокойным голосом поинтересовался Марк. Клементий, не отрывая взгляда от Сципиона, только кивнул головой.
– Вот и прекрасно, – после этих слов Марк подошел к столу, взял с него сверток бумаги и протянул Клементию.
– Что это? – тоже уже тихим и спокойным голосом спросил парень.
– Твое назначение на должность командующего пятым легионом, который будет участвовать в походе на Германию. Тебе придется заверить его в сенате, теперь уже после праздников. Впрочем, это пустая формальность: подписи Цезаря и Германика тут уже стоят, поэтому никто из сенаторов не осмелится возражать. Насчет того, что предатели и возможные участники убийства твоего великого отца и моего друга все еще встречают рассвет и обогащаются, то это ненадолго. К ним уже направлены солдаты с грамотой о том, что они утаивают налоги и не платят положенного в государственную казну. Все, что они нажили, у них отберут, а их самих заключат под стражу. Тебя устраивает эта новость? Или ты думал, я забыл о том, что пообещал? – повернувшись спиной к Клементию и снова погрузившись в созерцание мозаики, произнес Марк.
Глаза Клементия довольно прищурились, а на его губах заиграла улыбка. Он радостно, уже предвкушая унижение тех, кого так ненавидел, попятился назад, потирая руки и не думая ни о чем другом, кроме приближающегося момента мести. Он получил то, что хотел, и его мысли были заняты ожиданием заветного подарка. А ведь еще минуту назад он хотел нагрубить Марку, оскорбить его, унизить, обвинить в нарушении данного слова. Клементий ясно представлял себе эту картину и мысленно проговаривал все адресованные сенатору упреки, пока, загоняя коня, скакал сюда из своего поместья. И вот уже он, не успев как следует возмутиться, отступает, довольный, к выходу, получив все то, чего так желал. Марк, не глядя на него, продолжал любоваться прекрасной работой мастера из Пергамота. Лишь только после того, как Клементий исчез в дверях и его, расхваливая и восхваляя, подсадил на коня Асмодей, Марк произнес: