Страница 276 из 299
– Не могу. Я же сказал.
– Почему?!
– Во-первых, тебе никто не поверит, поскольку все знают тебя как жестокого и кровожадного человека. Во-вторых, если ты будешь бегать и кричать о моем отце, тебя схватят и казнят, так как тебя ищет почти вся Римская империя. И, в-третьих, не возвращайся к прошлому – иди в будущее.
– В какое будущее?! Какое меня ждет будущее, если вы уже все за меня решили? Ад с вечными мучениями и агонией для моей черной души?!
– Ты говоришь так, будто уже умер.
– Так помру же!
– Все смертны. Даже я.
– Думаешь, мне от этого легче?!
– Думаю, что нет. Но ведь ты поможешь мне? Я один не справлюсь.
– Возьми своих учеников! – обиженно рявкнул Луций, лег обратно на кровать и отвернулся к стене.
– Я и прошу одного из них, – смиренно и очень тепло ответил Иисус. – Ты же взялся писать обо мне и моих деяниях. Неужели ты не хочешь описать, как я воскрешу мертвеца?
Луций недовольно ерзал на кровати, но было понятно, что слова учителя его зацепили.
– Я устал, я хочу отдохнуть.
– Хорошо. Пойдем вечером. Тем более мне нужно поговорить с тобой кое о ком.
– Интересно, о ком же?
– Отдыхай, ты ведь устал. А вечером, когда пойдем к Титу, я все тебе расскажу.
Истощенный Клементий с бледным, болезненным лицом и кровавым кашлем еле держался в седле – таким он вышел из заточения, в котором томился в подвале собственной виллы. Долгое время он жил ожиданием казни. Он хотел вскрыть себе вены, но не смог: жажда жизни взяла верх. Он просил аудиенции у Тиберия, требовал, чтобы к нему позвали Марка, но тщетно. Каждый день после полудня к нему приходил один и тот же чиновник. Он уверял заключенного, что его просьба будет выполнена, что император или сенатор вскоре посетят его и что все, непременно, решится в лучшую для него сторону, что каждый раз Тиберий вспоминает добрым словом его отца Силана и хочет простить самого Клементия. Так продолжалось, пока Клементий не сбился в подсчете дней. Он уже отчаялся и приготовился к долгой и мучительной смерти от голода и проклятой болезни, которая пожирала его. Но чудо свершилось, да еще какое: его освободили, вернули назад всю собственность, и сам император обнимал его, гордился его деяниями, славил его отца. А самое главное, ему объяснили, что он должен найти Луция и совершить над ним расправу, так как тот посягнул ни много ни мало на императорскую власть. Дальше Клементий уже не слушал, ему было ясно одно: заклятый враг, который, по его мнению, был виноват во всех его бедах, теперь в его власти. Получив полную свободу действий, он взял солдат и отправился в деревушку, где последний раз видели генерала. Марк недвусмысленно намекнул, что Клементий может расправиться не только с Луцием, но и с его спутниками. А если по какой-то причине генерал ускользнет, то Клементию следует отправиться в Иерусалим, встретиться с местным прокуратором и ждать дальнейших распоряжений.
Клементий склонился в седле, вцепившись в поводья: болезнь отбирала у него последние силы. И отобрала бы совсем, но невероятная жажда мести заставляла его держаться. С трудом подняв голову, он смотрел на то, как его солдаты крушили маленькую рыбацкую деревушку на берегу Галилейского озера. Они вытащили из дома молодого парня и избивали его, не давая подняться с земли. Тот кричал, что ничего не знает. Клементий с трудом кивнул головой. Преторианец выхватил меч и отрубил парню голову, которая отлетела в сторону, окропляя песок вязкой кровью. Набежавшие женщины выли и рвали на себе волосы, проклиная римских солдат. Рядом с только что казненным лежали еще два тела. Солдаты добрались до трясущегося от страха мальца лет двенадцати. Его подтащили к трупам, поставили на колени и стали задавать вопросы. Он беспомощно водил по сторонам глазами, а когда преторианец вытащил меч, закричал и со страха обмочился. Стоящий неподалеку седой старик не выдержал и, переваливаясь с ноги на ногу, подошел ближе к Клементию.
– Хватит. Остановись!
– Так останови меня. Скажи мне, куда направился тот, кого я ищу, и я уйду. Скажи мне, старик, и все закончится.
– Они ушли…
Клементий изменился в лице, в ушах у него зазвенело, а легкие снова захлебнулись кровавой массой. Он кашлял без остановки, сплевывая в сторону куски собственных внутренностей и заглушая голос старика. Пока длился приступ, он сумел разобрать лишь одно слово – «Капернаум».
– Что? – вытирая платком окровавленные губы, переспросил Клементий.
– Он сказал, что Луций отправился в город Капернаум, что находится по ту сторону озера, – убирая меч в ножны, отрапортовал преторианец.
– Значит, Капернаум. Хорошо. Смотри, старик, если обманул, я вернусь. Уходим! – солдаты быстро запрыгнули на коней.
– Ступай, ступай, сын шакала. Надеюсь тот, кого ты ищешь, не станет долго с тобой церемониться, – бормотал отец Петра и Андрея беззубым ртом.
Ночная прохлада и воздух, наполненный ароматами свежеиспеченного хлеба, окружили Луция и Иисуса, когда они, закутавшись в шерстяные плащи, проходили мимо пекарни.
– Нужно было взять с собой Петра или еще кого-нибудь, а то обидятся, – смотрел под ноги Луций.
– Не обидятся. Они еще будут спать, когда мы вернемся, – улыбнувшись, ответил Иисус. – Тем более, ночью на улицах незнакомого города может быть неспокойно.
– А как же «подставь другую щеку»? – усмехнулся Луций.
– Думаю, до этого не дойдет. Все всегда можно решить словами.