Страница 249 из 299
Его замороженное тело растрескалось и осыпалось в бездну, оставив один лишь скелет. Мартин пустыми глазницами осмотрел свой новый облик, поиграл костяшками пальцев и вдруг резко сжал их в кулак. В глубине глазниц вспыхнул огонь:
– Ненавижу, Луций! Ненавижу! Я отомщу тебе, братец!
Существо одобрительно кивнуло головой.
– Отомстишь, если все пойдет не так, как я задумал. Но до тех пор ты мой, Маркус.
Путь Тиберия и Луция лежал в Террацину – уютный городишко на побережье Гаэтанского залива. Там, в дубовой роще, над пропастью у моря, располагалась принадлежавшая Марку вилла. Туда-то он и уговорил отправиться Цезаря якобы отдохнуть от государственных забот. Император долго не соглашался, но Марк умел найти подход к людям – ко всем людям без исключения. Взяв с собой только приближенных и генерала Черного легиона, Тиберий выдвинулся на отдых. Прибыв на место, он приказал всем купаться, а слугам – готовить пышный стол для пира.
– Тебе не нравятся мои термы?
Генерал с презрением смотрел на то, как бултыхаются в бассейнах с местными рабынями жирные тела представителей римской знати.
– Ну, что вы, Цезарь. У меня просто нет настроения.
– Ах, да, конечно. Я помню, помню. Твой брат Маркус. Я скорблю вместе с тобой, Луций. Но надеюсь, что траур не помешает тебе охранять своего императора!
– Я всегда с вами, Цезарь, – Луций вежливо склонил голову.
Он до сих пор не понимал, почему Марк отправил их отдыхать вместо того, чтобы готовить заговор против этого невыносимого старика. Солнце припекало, и Луцию не хотелось выходить из тени. Купальщики резвились в воде, угодливо хихикая над шутками своего императора, словно гетеры. Впрочем, спутники Тиберия всегда вели себя не лучше продажных женщин, без разбора радуясь всему, что делал и говорил император.
– И почему Понтий восторгается этими ничтожествами? – задумался генерал. – Не знаю, какими изощренными путями он смог добиться назначения в Иудею. После смерти иудейского наместника Тиберий назначил на эту должность именно его. Совпадение? Марк помог? Хотя, если бы это был Марк, он бы мне сказал. И это странное поведение в последнее время... Что все это значит?
Он бы, наверное, и дальше рассуждал в том же духе, если бы в этот момент к ним не подошел толстый управляющий с черной кожей и поросячьими глазками, как у Асмодея, и не позвал бы всех к накрытому столу. Когда все приглашенные с излишком вкусили вина, Тиберий стал придираться к собравшимся гостям. Так случалось частенько, и Луций терпеливо ждал, когда старый пес начнет подозревать всех в измене. «Сейчас они будут лобызать ему руки и клясться в преданности. И этот ублюдок управляет самой могущественной империей мира! Перерезать бы ему глотку, да скинуть труп в пропасть, в ту самую, что неподалеку от виллы», – думал внешне невозмутимый Луций, неспешно потягивая прохладное вино.
Цезарь рыскал глазами по собравшимся, словно сыч, высматривающий добычу. На мгновение его взгляд пересекся с взглядом Луция. Но нет, этот орешек ему не по зубам: ему нужна была жертва, а не хищник. А вот Помпоний Флакке прекрасно подходил на роль объекта для приступа истерии и подозрительности. Говорили, что Тиберий назначил его префектом Рима лишь потому, что когда-то пил с этим человеком несколько недель, не просыхая. Хотя говорили, что и Луций – сын демонов, Мара.
– Скажите-ка мне, мои друзья, лучшие из лучших, – лучшие тут же притихли, поскольку интонация императора перестала быть дружелюбной. – Не совершил ли я ошибки, покинув Рим и отправившись сюда, на отдых, с вами? Может, вы что-то задумали совершить со своим Цезарем, который слишком доверился вам? Ты, Луций, можешь не отвечать на этот вопрос: тебе я доверяю, как никому. Ты и Марк еще ни разу не подвели меня, в отличие от этих лоботрясов, живущих за мой счет! – генерал натужно улыбнулся кончиками губ, сделал глоток вина и надкусил персик. – Взять хотя бы тебя, Помпоний. Что скажешь мне, римский префект? Может, ты хочешь посадить на мое место своего человека, пока я прохлаждаюсь здесь, а?
– Повелитель… – префект поперхнулся. – Вы же сами пригласили меня в эту поездку.
Его глаза забегали в попытке найти хоть кого-то, кто поддержал бы его, но все отворачивались, делая вид, что их это не касается. Лишь только Луций улыбался и спокойно пил вино.
– Значит, ты не доволен тем, что я позвал тебя сюда?!
– Я не это имел в виду.
– Говорят, народ меня ненавидит! Что, хотите посадить на престол детей моего покойного племянника Германика?! Думаете, я не знаю, что его жена Агриппина нарожала ему целый выводок, который только и ждет моей смерти?! Что скажете?!
– Великий Цезарь, народ боготворит тебя. И мы, твои верные слуги, тоже! Как ты мог подумать такое? Мы готовы пожертвовать своими жизнями ради тебя, – наперебой закудахтали приспешники императора.
Тиберий все больше распалялся, но вдруг генерал поднял чашу вверх и призвал его к спокойствию:
– Великий Цезарь, прошу, не гневайтесь! Если бы среди собравшихся здесь были ваши враги, я бы знал об этом. Уверяю, никто из них не дожил бы до рассвета. Тут только ваши самые преданные друзья и сторонники. Позвольте лучше нам всем выпить за ваше здоровье и мудрое правление!
Тиберий окинул сидящих за столом гостей взглядом, в котором застыли безумие и ярость, и погрозил всем пальцем.
– Я обязательно узнаю, что каждый из вас думает обо мне! Мечтаете о том, что появится новый Германик и подарит вам легкую жизнь? Не надейтесь! – он поднял чашу. – За тебя, Луций! За самого верного моего друга! За тебя и за Марка – за тех, кто ни разу не предал меня и не подвел!