Страница 187 из 299
– Поверь, я слышу это практически ежедневно. И думаю, буду слышать, пока вы существуете.
Такфаринат снова улыбнулся, затем окинул взором окрестности. Лунный свет пронизывал все вокруг, освещая пространство на сотни метров. Никого, кроме них двоих, здесь не было. Он пристально взглянул на собеседника.
– Глупая идея пришла тебе сейчас в голову, очень глупая. Лучше ступай и сделай то, о чем я тебе сказал. Я не могу вмешаться в твой выбор, но то, что ты задумал сейчас, может нарушить не только твои, но и мои планы, Такфаринат. И поверь мне, я буду тогда очень сильно расстроен, очень сильно, – монотонно произнес Марк зловещим и холодным голосом, каким, должно быть, могла говорить сама смерть.
Нумидиец скривил лицо и медленно убрал руку с рукоятки кинжала. Марк пристально смотрел на него до тех пор, пока тот не оседлал коня и не исчез на необъятных просторах Северной Африки.
– Люди, люди... С вами так сложно и в то же время так легко! Достаточно подтолкнуть вас к мечте, и вы уже не думаете о том, для чего все это делается. Разозлив римлян, ты не освободишь свой народ, а навлечешь на него страшные бедствия. Арминий тоже подал мне руку в надежде подарить волю германцам. Ты, Такфаринат, такой же. Мысли о власти терзают вас. Только вопрос в том, зачем она вам, если вы смертны? С собой ее не заберешь, – тихо глядя в пустоту, произнес Марк, затем поднял голову, посмотрел на яркий серебристо-белый лунный диск и добавил: – Посмотри, как они хотят походить на нас. Некоторые даже приравнивают себя к нам. Тебе не кажется это смешным? Подумай, что они сделают с твоим сыном, если узнают, кто он? Люди думают, что они сами божественны. Разве они потерпят рядом с собой другого бога? Прошу: остановись, отдай их мне и не подвергай свою плоть и кровь ненужным страданиям!
Яркая луна затянулась черной тучей и, на глазах побагровев, превратилась в кроваво-красное пятно, погрузив все вокруг в непроглядную темноту.
– Упрямец. Ты словно ребенок, который верит в то, что родители идеальны лишь потому, что они его родители. Я переверну твои представления о собственном творении. Ты поймешь и осознаешь его истинную сущность, только будет уже поздно. Слишком поздно!
Луций, держа под левой рукой начищенный до блеска шлем, шагал по длинному коридору дворца Тиберия. Преторианцы, завидев его, расступались и салютовали, он слегка кивал им головой. Его парадные доспехи, черные с золотыми узорами, сверкали. Длинный плащ угольного цвета свисал до пола и покачивался при каждом движении. Луций шел, стройный и уверенный в себе, с твердым лицом, не выражавшим никаких эмоций, и только его чеканный шаг разносился эхом по дворцу, оповещая всех о том, что к Цезарю идет генерал Черного легиона. Рабы и вольноотпущенники, когда он проходил мимо них, прижимались к стенам, страшась поднять на него глаза. Все были наслышаны о крутом нраве этого человека. В свои молодые годы Луций добился неслыханных успехов. Его боятся, его уважают, его знают, и он командует гвардейским легионом отборных римских головорезов. Перед покоями императора расступились два рослых гвардейца – германцы, здоровые и могучие, с белыми волосами и голубыми глазами, близнецы, словно отражение друг друга: в Риме любили все необычное. Ходили слухи, что однажды на арену Колизея для травли привезли настоящего белого медведя. Центр мира, что тут скажешь!
– Приветствую! – при виде императора Луций поднял вверх руку.
Тиберий, мрачный, словно дождевая туча, недовольно кивнул в ответ. Позади него стоял Марк и слегка улыбался уголками губ, так чтобы «властелин Рима» не видел его довольного лица.
– Пришел? Это хорошо, – потер переносицу Тиберий.
Впрочем, его лицо не выражало радости. По тому, как Цезарь пристально, исподлобья смотрел на него, Луций понял, что разговор будет серьезным. За стенами дворца бурлила дневная суета, проносилась жизнь, полная красок, резко контрастируя с тишиной и спокойствием императорской резиденции. Два близнеца-германца неподвижно стояли у входа, словно вырезанные из мрамора, органично вписываясь в обстановку. Луций с презрением смотрел на них и не понимал, почему покои Цезаря охраняют не его солдаты, а эти светловолосые варвары. Разве все забыли, как Рим жестоко поплатился за доверие, оказанное Арминию? Но Луций – солдат, а солдату не пристало задавать лишних вопросов, и он их не задавал. Пока не задавал.
– Ты, наверное, знаешь, для чего я вызвал тебя.
– Да, Цезарь, я наслышан о восстании в Северной Африке.
– Храбрый, удачливый, да еще и смышленый? Пугающее сочетание качеств для полководца. Или я не прав, Марк? – шмыгнул носом и недовольно скривил лицо Тиберий.
– Лучше иметь дело с таким человеком, чем с ослом.
– Осел, Марк, хоть и упрям, но не имеет клыков. А ты, Луций? У тебя есть клыки?
– Для врагов Рима, великий Тиберий, у меня есть не только клыки, но и копыта! Прикажите, и я втопчу ими неугодных в самые недра преисподней!
Марк остался доволен таким ответом: беседы, проведенные с Луцием, пошли тому на пользу. В политике нужно не только храбро, словно лев, бросаться на врага, но и иногда прикидываться ослом, до поры до времени. Римские чиновники и политики, напротив, были готовы сделать для своего императора и армии буквально все, лишь бы не прослыть ослами. Они болтали сутками без перерыва, но даже не утруждались вникнуть в то, о чем ведут речь. Луций же прекрасно усвоил советы Марка. Теперь он отчетливо понимал, что понятия о свободе у овцы и у волка совершенно разные.