Страница 178 из 299
Солнечный свет проникал сквозь окна, пронизывая комнату золотистыми лучами. Пыль, словно туман, поднималась по ним, уходя куда-то вверх. В таверне было душно и шумно, пахло вином и жареным мясом, по липкому столу шныряли мухи. Ловким движением Ратибор поймал одну из них и поднес в кулаке к уху: насекомое жужжало. Поймал, явно поймал – русич довольно заулыбался. Рядом с ним сидели Понтий, Мартин и Ромул. Понтий, уже изрядно захмелев, приставал к какому-то парню. «Слава богам, тот не обращает внимания на его выходки, и драки не будет», – подумал Ромул и перевел взгляд на Ратибора, который медленно, с особым удовольствием оторвал мухе крылья и кинул ее на стол. Та запрыгала, попыталась взлететь, но тщетно. Русич смотрел и улыбался, затем отвесил ей щелбан, и она, словно комета, улетела в неизвестном направлении. Ромул пристально посмотрел на него, а тот, радуясь, как ребенок, продолжил пить вино.
– Что, весело празднуем триумф Луция?! – с явной завистью обратился Понтий к друзьям.
– Во-первых, не Луция, а Германика, а во-вторых, хоть ты и опять напился, веди себя нормально, – спокойно ответил ему Мартин.
– Что-о-о?! – привставая, недовольно переспросил Понтий.
– Да сядь ты! Достал уже! – вклинился Ромул.
– И правда, Понтий, успокойся, – отхлебнув вина, поддержал их Ратибор.
– Сговорились что ли?! Мы тут в этой дыре, а он на пиру у императора! Отлично получается! Меня что, одного это задевает?! Или, быть может, я что-то не так говорю?!
– Неплохое вино принес хозяин таверны, – Ромул сделал вид, что не услышал друга. – А то этот ужасный германский эль в печенках уже сидит! Несет с него дальше, чем видишь, а это вино так вино – и впрямь напиток богов!
– Не знаю! Мне их ячменный напиток был по душе, – отрывая ногу от жареной курицы, сказал Ратибор.
– Ага, по душе! Я помню, как ты бежал со спущенными штанами в кусты, когда перебрал его! – рассмеявшись, припомнил Мартин.
– Ну так добежал же!
– А то! Твой голый зад сверкал, словно луна в полнолуние! Германцы теперь по этой тропе век ходить не смогут – будут бояться поскользнуться!
Все заржали, вспоминая этот случай. Один лишь Понтий злобно водил глазами, желваки на его скулах дергались.
– Да пошли вы! – нервно выкрикнул он и залпом опрокинул чашу. Вино лилось по губам, спускалось по шее и затекало под тогу, но Понтий этого не замечал. Походкой моряка он подошел к стоящей в углу жрице любви и резко схватил ее за руку. – Пойдем, я сказал!
Та неуверенно, но все же согласилась.
– Достал он! Как ни нажрется, чушь несет.
– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, – прищурившись, ответил Ромулу Ратибор.
Луций сидел на пиру с помутневшей головой и уже не мог смотреть ни на яства, ни на лица гостей. «Я пьян. Снова пьян. А она ничего, красивая», – думал он про себя, а рука предательски снова тянулась за чашей: «Все же я где-то ее видел! Но где? Надо пить меньше! А может, больше?! Дилемма!».
– Что, мой мальчик? Как веселье? Настроение как? – присаживаясь к Луцию, заботливо поинтересовался Марк.
– Так себе. Ребят не позвали, как-то обидно.
– Ну, извини. Это тебе не посиделки в таверне. Привыкай, ты не всегда сможешь быть везде с ними вместе. Власть любит одиночество. Да, кстати, вот твоя награда.
– Какая? – икнул Луций, непонимающе глядя на Марка.
– Как какая? Та, про которую я тебе говорил, – протягивая свитки, ответил сенатор. – Это права на земли, виллы и рабов – все, как и обещал.
– Шутишь? – изумленно переспросил Луций.
– Отнюдь. Шутник из меня, поверь, никудышный. Запомни: ты теперь становишься во главе их всех. Хочется тебе этого или нет, но ответ будешь нести ты. За все. Но это не главный мой тебе подарок. Пойдем.
Луций поднялся, а его взгляд невольно вернулся к Марии. Марк улыбнулся: наживка проглочена. Теперь у него есть не только брат Луция, но и эта девушка – два рычага, на которые можно давить. «Любовь – прекрасный механизм управления, порой он даже лучше, чем страх и боль!», – подумал Марк, и его глаза почернели.
Он подвел Луция к одному странному гостю с поросячьими глазками, совсем как у Асмодея. Пышному, неопрятному, с рябым лицом, жирной кожей, сальными волосами и испариной на залысине. Луций с неохотой протянул ему руку.
– Квинт Целест. В прошлом разбирал дела предателей, оставшихся в живых после поражения Вара и вернувшихся в Рим, – представил гостя Марк, после чего склонился к уху Луция и тихо добавил: – Он может многое тебе поведать, я достаточно заплатил этому прохиндею, чтобы он рассказал тебе о ваших соседях. Твой отец, наверное, не говорил тебе о них? Конечно, не говорил. Боялся, наверное, за вас.