Страница 94 из 95
- Верю, в Сванехольме и впрямь хорошо идут дела, если ты, конунг, не боишься уехать надолго. Но кто же заменяет тебя в это время?
Ульв пожал плечами, принимая из рук хозяйки рог ячменного пива.
- Моя приемная мать, королева Ингрид, осталась править Сванехольмом. Ей помогают мои братья и жена, королева Одиниса, которую в ее родном краю звали Уит-Уис. У нее к зиме должен родиться ребенок, поэтому она не смогла сопровождать нас. Зато ее сын здесь, - когда конунг назвал имя той, что лишь недавно стала, наконец, его женой, его смуглое лицо прояснилось, в нем не осталось и следа привычной суровой сдержанности.
Маленький Вермунд действительно, ничуть не устав после дороги, играл с золотоволосыми близнецами, детьми Лейва и Астрид, на медвежьей шкуре, расстеленной на полу. Иногда к их компании присоединялись и дети помладше, что родились у других пар, соединившихся здесь, в Лесной Земле. Они бегали и ползали на шкуре, как щенята, взволнованные появлением новенького. Рыжеволосый сын Стирбьерна был приучен рассчитывать свою недетскую силу, так что ему не боялись позволять играть с младшими. Лишь иногда какая-нибудь из женщин вскрикивала, если он без труда сбрасывал с себя малыша, попытавшегося сесть ему на плечи, или, зажав под мышкой, щекотал его под общий дружный смех. А уж Альрик и Сольвейг подружились с ним сразу, словно были знакомы всю жизнь.
Взрослые долго наблюдали за ними, с высоты своих кресел, на которых сидели за длинными досками. Наконец, Ульв конунг обратился к хозяевам дома:
- Теперь ты не изгнанник, Лейв, и все, кто последовал за тобой, тоже. Вы имеете право вернуться в Землю Фьордов. Твоих владений в Норланде теперь уж никто не станет оспаривать.
Но Лейв энергично встряхнул головой - он сидел как раз напротив очага, и в отблесках пламени его волосы казались созданными из живого, яркого золота, как у богини Сив.
- Нет, мой конунг. Благодарю тебя, но я никуда не уйду из Лесной Земли. Этот край принес счастье нам с Астрид, - он, не стесняясь никого, обнял за талию жену, присевшую на подлокотник его кресла. - Лесная Земля спасла нас, хотя, вообще-то, и я спас ее от ярости Сурта. Здесь родились мои дети и дети моих друзей. Я говорил им о море, о сладком южном ветре, надувающем паруса драккара, о криках чаек, реющих над волнами. Быть может, мой сын или другие сыновья, что у нас еще будут, и захотят вернуться в Землю Фьордов. Но мой дом теперь здесь, - Лейв коснулся резного столба, главной опоры своего жилища. - Скорее этот ясень вновь оденется по весне зеленым листом, чем я захочу покинуть Лесную Землю, клянусь копьем Владыки Раздоров. Наверное, я не настоящий викинг...
- Нет. Я уважаю твой выбор, ярл Лесной Земли, - Ульв протянул ему руку. - Желаю тебе и твоему роду еще много лет хранить ее с честью; никто другой не смог бы этого делать так хорошо. Я только надеюсь, что ты позволишь другим людям селиться здесь или приходить на промысел? После Великой Зимы осталось много людей, лишившихся всего. Мы, в Сванехольме, делаем для них, что можем, но мы не боги... Лесная Земля стала бы спасением для них.
Лейв кивнул, догадываясь, к чему он клонит.
- В чем же дело? Лесная Земля велика, и рук здесь еще мало. Пусть селятся здесь, распахивают землю или охотятся. Если только это будут порядочные люди. Разбойники и лентяи мне не нужны.
Проговорив так, Лейв обернулся к своим друзьям - тем, кто когда-то разделил с ним изгнание. Вместе с ним проделали этот путь, вместе обустраивали Лесную Землю. Но именно поэтому он знал их всех, как пальцы на своих руках.
- А если кому-то из вас захочется вновь вернуться в Землю Фьордов, увидеть море, вы можете уйти. Скажем, ты, Фрам. Не ты ли проклинал судьбу, выбросившую тебя на берег, как кита? Теперь ты можешь найти себе новый драккар. Пусть Ильза ждет тебя на берегу, а твои сыновья растут настоящими викингами. И тебе, Торфинн Рыболов, надоело плескаться в нашей реке на посудине чуть побольше ореховой скорлупки, я же вижу. А ты, Гуннбьерн Старый, да, ты, учивший меня правильно вращать весло и ставить парус! Не отказывайся от того, что я скажу сейчас. Ты сам говорил, что кровь викинга - та же морская вода, и ей не пристало надолго покидать свой дом. Зеленый лес никогда не заменит тебе бушующих волн. Иди же, и принеси мое кольцо в жертву Ньерду, богу кораблей, - он решительно всунул свой перстень в корявую ладонь старого воина.
Тот не сразу сумел заговорить; видно было, что он растроган прозорливостью своего воспитанника, так хорошо разгадавшего его самые сокровенные желания; но от стыда Гуннбьерн опустил голову и прохрипел, как простуженный ворон:
- Там море - а здесь ты, мой ярл, и твои дети; как же я оставлю вас? Не делай из меня предателя!
И другие названные тоже зашумели, правда, более сдержанно, что не могут уйти. Но Лейв поднял руку, и все смолкли.
- Плох тот вождь, за которым викинги идут против воли, - усмехнулся он. - Не позорьте меня перед конунгом и моими гостями. Те из вас, кто уйдет, все равно останутся моими друзьями и будут вольны в любое время вернуться в Лесную Землю, - заверил он их. - Ведь теперь, я надеюсь, дорога через Черный Лес станет легче? - уточнил он у Ульва.
- Обещаю тебе, - кивнул тот, в очередной раз убеждаясь, что совсем не зря предпринял эту поездку. - Мы сумеем проложить прочную дорогу через Черный Лес, а его чудовища после войны научились остерегаться людей. Наши дети уже застанут обе земли едиными, - он усмехнулся, глядя на утомившихся, наконец, и уснувших вповалку на шкуре детей, причем золотоволосая Сольвейг сладко прикорнула на плече Вермунда, а со своим братом перепуталась руками и ногами, точно змееногие дети Имира, сразу не разберешь, кто где.