Страница 32 из 95
- Я не могу его принять, мой конунг! Я поклялся никогда не касаться золота, тем более не носить его. Прикажи выковать такие же браслеты из серебра, неподвластного скверне, или из железа, что сродни молниям Тора, и для меня будет честью их носить. Но золото я ненавижу. Напрасно чешуя Золотой Змеи блестит передо мной, завлекая, я не прикоснусь к ней иначе, как секирой.
- Ты с ума сошел! - воскликнул раздосадованный Харальд. - Золото - дар богов достойным воинам, и Один повелел, чтобы его земных наследников, государей, провожали в Вальхаллу со всеми нажитыми драгоценностями, дабы их приняли подобающе. А ты хочешь отказаться от блеска могущества...
- Если боги сочтут меня достойным, они и без золота найдут мне место в Вальхалле. А носить то, что принадлежит врагу, я не хочу, - упрямо повторил Стирбьерн. - Награди лучше моих спутников. Они совершили не меньше, и для них золото не запретно.
Харальд отвернулся от него, в бешенстве кусая усы и губы. Стирбьерн все-таки сумел снова навязать ему свои правила! Всю жизнь сын его брата все делал по-своему, не считаясь с властью конунга и старшего в роду. Вправду не выносит золота или хочет вызвать ссору? Но он, конунг Земли Фьордов, не ответит ему тем же, н сумеет наступить себе на горло и переждать. Сейчас никак нельзя ссориться со Стирбьерном, он может быть полезен. Лишь бы пережить вторжение йотунов, а уж потом выяснять отношения между собой.
Вручая людям Стирбьерна награды и слушая ответные речи, конунг немного успокоился, хотя его лицо не особенно прояснилось. Он думал о том, что вот эти викинги, хоть и принимают подарки от него, законного конунга, в сущности почитают только Стирбьерна, с которым вернулись с края света и готовы идти туда снова. Или вокруг всех морей, если края нет. А сколько еще среди викингов думают так же, особенно после сегодняшнего рассказа? Что следует ему предпринять, чтобы склонить их на свою сторону?
И Харальд с силой ударил по доскам резным золотым жезлом с изображениями орла и медведя - древним символом власти его рода. Все взгляды обратились к нему.
- Я знаю, всех нас собрало здесь одно общее дело, - так начал конунг свою речь. - Уже несколько лет подряд нам становится все труднее жить. Каждая новая зима длится дольше предыдущей, а промежутки между ними все короче. Ледяные великаны замораживают своим дыханием землю, и она становится бесплодной, на ней не растет не только лен или ячмень - даже трава, чтобы прокормить скот. Леса вокруг Сванехольма и других фьордов пока еще полны дичи, но и она скоро вымрет от бескормицы, если не станет теплее. В море теперь днем и ночью бушует шторм и морские чудовища, и нам заказан туда ход. Я знаю: все вы, гордые, сильные викинги, преодолели его, рискуя жизнью, но скольких из ваших собратьев нет среди нас! Много фьордов осталось уже сейчас без хозяев и без защиты. Я скорблю вместе с вами. Пусть боги по справедливости рассудят, что и они пали в бою с вероломными йотунами, и достойны Вальхаллы. Но вы не зря собрались со своими отрядами в Сванехольме, и в этом я вижу надежду! Здесь собралась главная сила Земли Фьордов, а это пока еще чего-то стоит! - Харальд обвел присутствующих гордым взглядом и словно бы вырос, казалось, даже помолодел на добрый десяток лет. - Когда придут холода, мы заготовим побольше пищи и меховых одежд, построим теплые жилища тем, у кого их нет; а когда придут йотуны, мы сразимся с ними, как наши предки, и выдержим! Выдержим!
Младшие сыновья конунга, Сигурд и Гутторм, встретили речь отца звонким боевым кличем, к которому, один за другим, присоединялись и пирующие гости. И некоторое время спустя под сводами конунговой усадьбы перекатывался многоголосый ликующий рев, который никому на свете не захотелось бы услышать против себя на поле боя... Теперь Харальд улыбался, гордясь своим народом.
- А все же, сумеем ли мы победить? - недоверчиво спросил Аудун Длиннобородый, старейший из ярлов; это он, живя дольше всех на севере из уцелевших, первым принес весть, что творится неладное. Я уже говорил, что за Лезанг-фьордом не осталось никого живого, только штормовой ветер взметает снег над пепелищами. Вот и ярл Ингвар был там и подтвердил мои слова.
- Подтверждаю, - отозвался молодой ярл. - Ужасен, верно, был Пояс Льдов, что видел в своих странствиях Стирбьерн, но скоро и Земле Фьордов грозит быть скованной ими, как те пустынные острова.
- И даже больше, - сумрачно добавил Стирбьерн. - Когда мы возвращались обратно, нас догнала завеса тьмы, надвигающаяся с севера. Накануне она маячила вдалеке, как облачко, а на следующий день нагнала нас и скрыла солнце над головой. И двинулась дальше; хоть "Молот Тора" шел быстрее нее, нам все же понадобилось три дня, чтобы обогнать ее. Не удивлюсь, если она дойдет и сюда - и над Землей Фьордов опустится сплошная ночь. Должно быть, это ее рук дело. Той, кого зовут Золотой Змеей!
- Но ты так и не нашел ее, обойдя все моря, - Харальд недоверчиво покачал головой. - Золотая Змея - всего лишь легенда. Да и не так уж важно, она или кто другой из йотунов стоит за нашими несчастьями. Главное, чтобы это был враг, которого можно поразить копьем, мечом и секирой.
- Я тоже прошу Асов только об одном: чтобы она встретилась мне там, где будет возможно сразиться с ней и победить, - отозвался Стирбьерн, будто не слыша никаких возражений.
Харальд не стал ему отвечать, не желая ссориться с племянником. Все равно его не остановишь. Все великие воины таковы: рождены только для сражений и не признают ничего другого, пока не навлекут, наконец, на себя смерть, которой легко могли избежать.
- Хорошо бы, твоя Змея сама приползла в Сванехольм, - усмехнулся он. - Если она настолько могущественна, ей не пристало трусить. Позови-ка ее хорошенько, Стирбьерн, может, ради тебя она и откликнется! А мы уж ее здесь встретим.