Страница 10 из 95
Помимо коней, изгнанники также собирались привести в Лесную Землю трех коров и быка да десяток овец, чтобы ни в чем не нуждаться в этом совершенно диком краю, от которого будет много дней пути до ближайшего человеческого жилья. Викинги умели устраиваться надолго, переселяясь на новое место. Этих животных Лейв совсем недавно купил у местных бондов за сбереженные им остатки золота. Товарищи было противились, говоря, что медлительные животные будут задерживать ход, но молодой вождь настоял на своем. Когда он ехидно спросил, собираются ли они вечно питаться одной лишь дичью и носить одежду из шкур, как последние дикари, и на чем будут пахать свои будущие поля, возражения стихли. И, по мере того, как каждый занял свое место в отряде, двое всадников поехали сзади с кнутами, чтобы подгонять животных и не давать им отстать. В этом им помогали собаки - огромные длинноногие поджарые псы, лохматые как медведи или как лесные великаны, якобы водившиеся в земле, куда они держали путь; они с лаем носились позади коров и овец, не позволяя им разбегаться. Эти собаки в лесу легко догоняли любого зверя, и любая из них могла один на один справиться с матерым волком. Их предков когда-то привез с острова Эрин еще отец Лейва, и очень гордился ими; собаки тоже были частью наследства, с великим трудом сохраненного Лейвом.
Вспомнив о наследства, молодой вождь усмехнулся и, сняв с пояса меч, звавшийся Солнечный Блеск, протянул его Рунну, к удивлению всех, не знающих о данном им обещании.
- Бери и владей им за помощь в сватовстве. И пусть он всегда хранится в твоей семье, - он чуть заметно покосился в сторону женщин, намекая, что теперь за семьей дело не станет.
Рунн от растерянности поклонился ему куда ниже, чем полагалось по обычаям викингов.
- Так и будет, но лишь до тех пор, пока в моей семье будут помнить, что этот меч - подарок Лейва Щедрого, - заверил он. - Но как же ты будешь теперь без меча?
- У меня есть добытая в бою секира. Я думаю, ей рубить деревья будет удобнее, чем мечом. - отозвался вождь викингов без тени сожаления.
И вот, бросив еще один пламенный взгляд на Астрид, он выехал вперед и занял место во главе отряда. Всадники и лодка двинулись одновременно, стараясь держаться вровень друг с другом. Лейв и Астрид, стоявшая на носу лодки, опираясь на лебединую шею, часто перебрасывались взглядами. Да и остальные женщины время от времени поднимали глаза на воинов, которым, судя по всему, предстояло стать их мужьями, уже присматривались, какой из них будет лучшим господином.
Те, что ехали берегом, старались все время не терять из виду лодку, но это было не так просто. Постоянно приходилось то объезжать совсем уж непроходимые заросли, то огибать острые прибрежные скалы, то поджидать, пока пастухи и собаки подгонят скот. Все это, хоть и не слишком значительно, но задерживало путников, а все понимали, как важно сразу же выиграть время. Тем, кто плыл в лодке, определенно, приходилось легче. Правившим ею четверым викингам даже приходилось отдыхать, поджидая, пока их догонят сухопутные товарищи. Хоть и приходилось грести против течения, но разве трудно вести даже большую и тяжелую лодку могучим гребцам, привычным вращать огромные весла драккара! "Викинг" и означает "вращающий весло", они привыкли к труду, достойному мужчины, как сами просмоленные черные драккары - к морским волнам. Да и речная дорога - тишь да гладь, на ней не встретишь преград, как в лесу. Далеко могла бы лодка вырваться вперед, если бы не наказ Лейва!
В первый день путешествия все очень спешили, желая как можно дальше уйти от владений ярла Ингвара. Все понимали, что рано или поздно он хватится своей сестры, поедет вдоль реки и найдет труп Бранда и поваленное дерево, а, если возьмет с собой собак, они сразу же найдут след. Никто не мог в точности сказать, на каком расстоянии от них враги, но что они идут, знали все. В первый день викинги не снимали доспехов, в любой момент готовые к сражению. Однако спустилась ночь, а их никто так и не догнал.
Ночевали в огромном шатре из сшитых вместе шкур и парусины, поддерживаемом высокими шестами. Все вместе - мужчины и женщины, с ними и лошади, скот и собаки, поодаль от костра, но под общей крышей. Никому не следовало в такую ночь, в глухом, темном лесу, отбиваться от своих. Жилые земли уже далеко, вокруг лес, в нем высятся сосны в три обхвата, и в этом лесу живут медведи, волки, рыси, росомахи, и - как знать, - кто еще?
В наскоро сложенном каменном очаге горел огромный костер, в нем жарко пылала длинная лесина, специально горящая целиком, чтобы тепла и света хватало на всех. Никто не мог заснуть в эту первую ночь, даже когда было дочиста съедено мясо подстреленного днем кабана. Слышно было, как перешептываются женщины, припоминая все страшные рассказы о лесе, запугивая друг друга еще больше. Завернувшись в меховые плащи, сбившись в кучу возле костра, они все равно дрожали. Когда в лесу послышался дикий, заунывный вопль, робкая Ильза истошно закричала, вскочила, запутавшись в плаще, и чуть не выкатилась кувырком из шатра, не подхвати ее Гунбьерн. Старый воин легко встряхнул ее, как куклу, и хрипло расхохотался:
- Эх ты, бельчонок! То ж сова была, птица. И кто таких, как ты, берет в поход?
Ильза всхлипнула, глядя широко раскрытыми испуганными глазами:
- П-птица? И все?