Страница 16 из 130
– Если ты так любишь обсуждать чужую внешность, то расскажи, потому у тебя полголовы лысые и с татуировкой, а половина – с косами?
– Не хочу, – отрезал Маркус. Я тихо захихикала на эту попытку меня заткнуть резким ответом.
– Ты одновременно любишь и не любишь причесываться? Ты лысеешь только правой половиной головы? Ты хотел побриться налысо, но на полпути сломалась бритва? О, знаю, я буду называть тебя Недобритыш. Мне нравится. Да, Недобритыш? Почему ты не отзываешься? – я демонстративно надула губы и подергала за трос. Маркус упрямо молчал, и я начала по-детски хныкать и дергать его за наручник просто, чтобы вывести из себя.
– Прекрати! – в конце концов, рявкнул Маркус.
– О, сразу видно, с маленькими детьми ты дела никогда не имел, – рассмеялась я. – Тебя так просто вывести из себя, что даже не интересно.
– Я вырастил свою младшую сестру. Мне было 16, а ей – 9, когда мы остались одни, – ответил Маркус. Его лицо ожесточилось, и он нахмурился.
Я едва не сглупила, собравшись ляпнуть, что наверняка его родители не выдержали его характер и сбежали, куда глаза глядят. Я клацнула зубами и на всякий случай промолчала. Мало ли, какая ситуация могла случиться в жизни Маркуса, язвить по поводу его родных было не по-человечески с моей стороны. Но он решил продолжить разговор.
– Мне кажется, я так и слышу твои мысли. Наверняка хочешь сказать, что мои родные не выдержали такого, как я, и решили свалить от нас подальше, да? Можешь пошутить, вперед, это однозначно будет в твоем духе! – Его лицо перекосила гримаса ненависти, но его слова разозлили меня не меньше, чем это предположение. Я встала столбом посреди дороги, останавливая и его, и ответила ему в спину:
– Да, именно так я и подумала! – Я увидела, как он вздрогнул и напрягся, но так и не обернулся ко мне. – Но вот, понимаешь, я же, как ты выразился, магик-дикарка, а у нас, к несчастью, есть чувство такта, и мы умеем фильтровать, что можно произносить вслух, а что нельзя, поскольку что бы ты со мной ни собирался сделать, и каким бы ублюдком ни был, я не имею права язвить о твоей семье! Вот такая я бескультурная и жестокая!
Я скрестила руки на груди и пошла по дороге дальше. Незачем было ему вовсе заводить эту тему, если она его так беспокоит, но зачем было опускать меня до уровня какого-то морального урода, для которого нет совершенно ничего неприкосновенного? Пройдя несколько шагов, я остановилась, удерживаемая наручником. Маркус все еще стоял на дороге, не следуя за мной, но мне не хотелось даже оглядываться на него.
– Чего встал? – буркнула я.
– Если так интересно, могу рассказать, почему я выбрит только наполовину, – глухо ответил Маркус у меня за спиной. На самом деле, мне уже было плевать, но я пожала плечами.
– Как решишь, – я постаралась звучать как можно холоднее, чтобы он понял, насколько меня оскорбило его мнение обо мне. Маркус подошел ко мне, и мы продолжили свой путь.
– Это символ того, что я принадлежу себе лишь наполовину. Вторая половина принадлежит стране, которой я служу, и чьи порядки я защищаю. И я никогда не должен об этом забывать, какое бы решение я ни принимал и в какой ситуации бы ни был.
– А какое полушарие у тебя за что отвечает? – съехидничала я.
– То, что с татуировкой – это мои личные решения, – усмехнулся Маркус.
– Она значит что-то конкретное? – полюбопытствовала я.
– Нет, просто классический узор, который мне понравился, – мужчина пожал плечами. – Пришлось остановить рост волос на этой половине, чтобы ее всегда было видно. Первое время на работе шарахались, но потом привыкли, и девушкам, на удивление, нравится.
– Это ж насколько плохая у тебя память, что надо было себя так уродовать, чтобы запомнить, что у тебя есть какие-то личные принципы? – я демонстративно закатила глаза.