Приказ императрицы

Ренсинк Татьяна

Татьяна только вошла вновь во дворец, как тут же остановилась. Стоящий рядом у окна Иван кашлянул привлечь её внимание и смотрел так, что она сразу поняла: он видел её беседу с Владимиром и, возможно, слышал. Она обратила внимание на его простую одежду, в которую был одет, словно не скрывал уже своего происхождения, словно был простым крестьянином, а не каким князем.

-Я рада, что Вам лучше, - попыталась улыбнуться она. - Однако, Вам принести должны были офицерский мундир, насколько знаю.

-Где Настя? - сразу вопросил Иван, не обращая внимания на остальные слова.

-Прошу, - указала она рукой следовать за нею.

-И я бы не стал верить словам такого человека, как Протасов, - выдержав паузу, пока шли, сказал Иван.

-Владимир Александрович во всём раскаялся. Не нам судить, а Богу. Мы должны уметь прощать, дабы не копить больше грехов, чем есть, - взволнованно сказала Татьяна, и Иван промолчал.

Его сейчас больше волновала встреча с возлюбленной, отпускать которую от себя уже не собирался никогда. Дверь в спальню к ней он сам открыл, как только Татьяна остановилась перед нею и хотела коснуться ручки.

-Настенька, - бросился Иван к милой, что стояла перед зеркалом в богатом наряде, который на ней красиво расправляла служанка.

Заключив друг друга в объятия, и Настя, и Иван прослезились, на миг закрыв глаза и снова их открыв, доказывая самим себе, что всё происходит наяву, что судьба благосклонна вопреки всему. Татьяна тем временем ушла вместе со служанкой, оставив встретившихся любящих наедине.

-Родная, - целовал Иван милую, ласково поглаживающую его и прижимающуюся к нему. - Ненаглядная... Голубка моя... Не отдам тебя больше никому... Прости меня дурака...

-Молчи, - с ласковой улыбкой ответила та, и их губы сомкнулись в сладости поцелуя.

Желая вот так целоваться вечно, они верили теперь в победу добра, истиной любви, но весь полёт их душ да счастья был прерван резким стуком в дверь. Настя вздрогнула и положила голову на плечо возлюбленного.

-Сегодня же попросим у государыни уехать к твоей матушке, - прошептал Иван, и в комнату вошла пара слуг, на руке у одного из которых аккуратно свисал офицерский мундир.

-Её Высочество, Екатерина Алексеевна, просит явиться к ней! - гордо сообщил слуга, на что Иван усмехнулся:

-Прошу, оставьте нас. Я приду к государыне немедленно, но переодеваться больше ни в какую иную одежду не буду.

-Страшно, - прошептала взволнованно Настя, которую Иван нежно обнимал, не смотря на прибывших слуг, но те быстро откланялись.

-Всё будет хорошо, - уверял любимую Иван. - Про офицерский мундир... Носил я его уже, понимал намёк, что могу заслужить честь добиться в жизни высших чинов, как то получили многие из прибывших моряков, дабы служить России, помочь в войне. Всё делалось в тайне со мной, помогали скрываться по-всякому, и под мундиром, но не могут дать мне чин, пока я крепостной.

Настя с удивлением смотрела на милого, но слушала и молчала.

-Да, - кивнул он. - Я многого тебе не рассказывал о себе. Только жизнь, полная обмана, мне не льстит. Хочу избавиться от тяжкой ноши да уйти в мирную жизнь с тобой. Именно о мирной, жизни в достатке, спокойствии я и мечтал всегда. Только вот достатка не было да тебя, потому и метался то там, то сям, служа всем да всему, кто под руку подвернётся. Конечно,... не без выгоды для себя.

-Ты крепостной, как и я, - улыбнулась Настя с небольшой грустью. - Чей ты? Как же мы сможем?

-Сможем... Придётся явиться мне с повинной к своему барину. Бежал я в своё время из дома. Родные мои с радостью служат ему... Рюмину. Служат, зарабатывают купеческим делом, но остаются крепостными. Я такой жизни не хотел, потому и бежал. Скрылся далеко, как мог, придумывая новые имена, но в конце-концов встретился на Малиновом озере с Василием, - рассказывал Иван далее, сев с Настей на краю постели. - Он моряк, сын моряка, сирота. Знал, куда хотел, но его не взяли никуда, кроме как на заработки на озере. Добывали соль для Императорского двора и мечтали мы оказаться на каком судне да покинуть берега России в поисках долгожданной свободы. Теперь же я понимаю, как глуп был.

-Нет, - перебила его речь Настя,  и Иван почувствовал, как вдруг на душе стало легче, а в будущее открылась некая дверь, свет которой звал, манил.

-Я буду умолять продать меня твоему барину. Ты ведь крепостная  Сенявиных? Ты служила Екатерине Сенявиной, фрейлине Императрицы, так? - спросил Иван.

-Да, - улыбнулась ему милая. - Они добрые люди. Раз Рюмин тоже добр, то должны договориться.