Страница 31 из 31
- И где она теперь?
- Ну как… говорю же, Егор - очень хороший человек, ему можно доверять! Про вас он не знал, понимаете? Все организовал, всё сделал. Ну, расходы, конечно… Но он говорит, всё сам. Всё сам! Как соседи.
Наверное, дама была глуховата. Она кричала в трубку своим слабым дребезжащим голосом, а я слушал, пытаясь вникнуть в суть её восклицаний.
- Так её схоронили?
- Ну да, все прилично сделали, вы не переживайте. Мы ведь вас найти не могли, вы поймите!
- Я понимаю, понимаю.
Чтоб мне лопнуть! Я вообще ни черта не понимал!
- А вам надо приехать. Сама-то я не знаю, это к юристам идти надо. Ведь квартира! Вы ведь наследник, я думаю. Или нет? Мы уж прибрались. Так вы приезжайте, только позвоните сначала, чтоб я пришла.
Лохотрон какой-то. Какая ещё к чёртовой матери квартира?
- Хорошо. Юлия Васильевна, куда ехать?
- Вы сегодня приедете? Скоро?
- Да-да.
- Тогда я подожду вас, а то уже уходить собиралась. Улица Достоевского, дом пять. Алло! Вы меня слышите? Там ещё стройка рядом, вы её обойдите, а то многие найти не могут. Там дорога есть, у овражка. Вы слышите?
Мы с Юлией Васильевной сидели за столиком в старой кухне, где ещё недавно был погром с кислой лужей у холодильника, а теперь установился напряжённый, созданный быстро и ловко, порядок. Мы сидели напротив друг друга и ждали соседа Егора, моего похоронного благодетеля. Юлия попивала чаёк из маленькой красной чашки. Мне она тоже предложила, да у меня кусок в горло не лез.
Юлии Васильевне было под семьдесят. Блёклая и болезненная, одетая в старушечью шерстяную кофту и серое платье, со слезящимися красноватыми глазами и бледным ртом, она была даже жальче, чем я представлял по голосу. И скорее всего, страдала диабетом - об этом говорили белая сухая кожа и полнота – не слишком явная, но неприятно рыхлая. А ещё то, что её мучила жажда – только при мне она выпила три чашки, а чайник уже опустел.
- Ну, так вот, - продолжала она, прихлёбывая. – Я ведь никуда обычно не уезжаю. Всю жизнь здесь и прожила. Ну, а бабушка ваша мне и вовсе как родная. А недавно напротив сосед поселился. Хороший мужик, молодой. То лампочку вкрутит, то мебель поможет переставить. Такие сейчас редко. Ну, то да сё, разговорились как-то. Я и говорю, мол, вырваться никуда не могу. У меня ведь внук, внучка. А тут не бросишь! А он говорит – да не проблема. Мне, говорит, всё равно делать сейчас нечего, работы мало. Ну, это, мол, благое дело, старикам помогать. Да я не сразу уехала! Надо же посмотреть – что за человек. Ничего так. Всё может. Медик.
- Вы, Юлия Васильевна, давно за бабушкой ухаживали?
- Да уж лет двадцать пять помогаю! Да. Сначала-то она в силе была, я только приду да всё приберу. Ещё готовила, если просили. Вот папе вашему всё пироги пекла, он любил. А уж последнее время… Она ведь не вставала уже лет десять, а то и больше. Да из ума выжила совсем. Раньше ведь люди крепкие были, кто войну-то прошёл.
- Ну, а дальше… вот вы уехали…
- Уехала на десять дней. Сын у меня в Казахстане, так пока доберёшься… А Егор звонил, рассказывал…
Зазвенел хрипловатый звонок. Лёгок на помине. Юлия Васильевна, шаркая тапками, пошла открывать.
Я почему-то думал, что Егор – человек почтенного возраста, но он был старше меня, пожалуй, всего лет на пятнадцать - высокий, даже выше меня, широкий в плечах, с короткими ежистыми волосами.
И с лицом десантника, но уж никак не врача. Может, военный доктор.
И ещё он выглядел устало и напряжённо. Ну, это понятно, чужого человека пришлось хоронить.
Он молча вошёл в кухню, пожал мне руку и тяжело сел на табурет. Подумал-подумал, и поздоровался. Словно положил на стол гантелю.
- Герман Луговой, внук. Правнук. – негромко представился я.
- Соболезную. Егор. Маврин. Значит так. Бабушку я похоронил. Вот свидетельство о смерти, тут всё в порядке. Жаль, конечно, что сразу вас не нашёл. Да, тут остальные документы, тоже всё в порядке. Вам, наверное, захочется узнать насчёт квартиры. Я написал адрес юриста и телефон, вы сходите, он до шести работает все будние дни. Мне, правда, очень жаль.
- Спасибо. – сказал я.
Стало как-то стыдно. Бабушку я не знал, а на жилплощадь как бы претендую. Мне показалось, что они оба считают меня хапугой и паразитом. Они ведь ухаживали за ней, а не я. Особенно бедная Юлия Васильевна, посвятившая ей четверть века. Надо было что-то сказать, но мы сидели и неловко молчали.
- Мы должны вам. За похороны. – осторожно начал я.
Придётся залезть в НЗ, ну да что поделаешь.
- Даже не думайте. Я же понимаю - неожиданно, и вы не знали. Не беспокойтесь.
- Как-то неудобно…
- Ничего. Считайте это актом благотворительности.
Снова повисло молчание. Когда же вы, наконец, скажете о главном?
- А сколько ей было лет?- спросил я.
Юлия Васильевна задумалась.
- Больше девяноста. Много. В чём душа только держалась!
- Она жила одна? – осторожненько спросил я.
- Жила, а куда денешься! Я вот приходила, врача иногда вызывали.
- А других родственников не было?
- Дочь была. Так она уж давно за границу уехала. У ней там дом. Да вы не беспокойтесь, бабушка ваша завещание на вашего папу написала. Значит, вы и наследник.
Я беспокоился, но точно не об этом. Да пусть думают что хотят! Я никому не навязывался.
- А можно… вы мне покажете квартиру?
Они встали одновременно. Юлия Васильевна пошла впереди, вышибала Егор ощутимо смотрел мне в спину.
- Тут старинные вещи есть, очень ценные. Зеркало в прихожей видели? Это ещё её отца. Ореховая рама. Картины, буфет – тоже всё старинное. Жалко, ковры немного моль поела. А так – индийские ковры, ручная работа. Посуда тоже дорогая, серебро есть. Все ложки на месте, будьте уверены.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.