Пепел

- Больно, что ли?

- Нет, - она медленно покачала головой, прислушиваясь к ощущениям. Потом приподнялась и снова опустилась. До конца. Вот так-то лучше. Еще бы потянуть за эти веревочки, чтобы перетянутая лифом грудь вырвалась на свободу. Я чуть раздел ее и подставил язык, чтобы затвердевшие вершинки груди при движении касались его. Процесс нам обоим очень понравился, но через некоторое время Вергиль начала уставать и замедлилась, а я ощутил острую необходимость оказаться сверху и сделать процесс более активным, так что я поднял девушку и опустил в невысокую, но густую траву. И если поначалу меня еще смущало, что мою задницу, не прикрытую меховой юбкой, видят все желающие, то когда Вергиль стала извиваться и стонать, мне стало уже все равно. В отблесках костра ее шея блестела капельками пота, мягкая грудь колыхалась, а юбка и лиф все больше сбивались и задирались, открывая отличный вид на пышное, но упругое тело.

Кончив, я удовлетворенно прислонился спиной к ножке дубового стола, и только тут обнаружил, что вокруг скопилась целая стайка девушек. Я попытался прикрыться, но ближайшая девушка взяла меня за запястье и осторожно потянула его в сторону, чтобы я не мешал им смотреть. Девушки подошли еще ближе. И меня посетило странное ощущение, что теперь охота идет на меня.

Я покосился на Вергиль. Но она не обращала на соплеменниц никакого внимания: кое-как поднялась на ноги и, вполне удовлетворенная, поплелась в сторону женской общины, не сказав мне ни «спасибо», ни «до свидания», и даже не поинтересовавшись моим именем. Просто попользовалась мной и ушла. Мне вдруг вспомнились слова брата о карме и наказании, и я рассмеялся: все бы наказания такими были.

- Ну что, девчонки? Кто следующий? – весело спросил я, наконец-то осознав потрясающие возможности, открывшиеся передо мной. Востроглазые красавицы заулыбались.

В ту ночь я так и не вернулся в дом Великой Матери. Да что там говорить: я и до ближайшего дома общины не дошел. Когда девушки поняли, что каким бы выносливым я ни был, у меня все-таки есть свой предел, они меня отпустили, и я, чувствуя себя счастливым как никогда, подполз к ближайшему догорающему костру, да так и заснул там: провалился в сон, как омут, ни на что не обращая внимания. К сожалению, я не проспал и пары часов, когда меня стали трясти за плечо.

- На. Дарю, - сказал Бардос, набрасывая на меня меховую юбку, когда убедился, что я отличаю его от куста. – Штаны хороши на работе. Ночью же носи юбку – в ней тепло и удобно. Но на земле спать все равно не советую. Простудишься.

- До дома далеко, - пожаловался я, не понимая, чего мне хочется больше: плюнуть на неудобство и спать дальше или все-таки встать и пойти в теплое место. Тем более, что я где-то потерял свои штаны и обувь, и теперь нижняя половина тела представляла собой огромную бледную сосульку, слабо освещенную потихоньку разгорающимся рассветом.

- Вот и я думаю: чего ты в доме Великой Матери не остался? – пожал плечами Бардос, наблюдая, как я застегиваю на поясе юбку. В сочетании с рубашкой и камзолом моей родины она смотрелась, мягко говоря, экзотично. Но тепла мне сейчас хотелось больше, чем красоты. Тем более, что местным, похоже, без разницы, с чем я сочетаю меховой наряд.

- Девушки, - пояснил я Бардосу, разминая задубевшие мышцы.

- А чем тебе тамошние девушки не понравились? – спросил Бардос. Я задумался. И почему мне сразу не пришло в голову, что там тоже могут проходить подобные встречи? Не проклятый же их князь, наверняка тоже не прочь повеселиться. Надо будет сегодня ночью и там побывать.

- Не волнуйся: я всех попробую, - радостно оскалился я. Бардос заржал – громко, от души, и его смех покатился по опустевшему двору, наполняя его радостью просыпающегося дня. Эх, люблю я асдарцев!