Герой/in

Квартира находилась на седьмом этаже, и подниматься пришлось пешком – лифты стояли на  ремонте. Поднявшись на нужный этаж, я решил передохнуть и прислонился к стене; сердце качало кровь в усиленном режиме с такой силой, что я ощущал вибрацию от ударов по всему телу. Делаю последнее усилие, и оказываюсь напротив двери с табличкой «37». Она слегка приоткрыта. Вхожу. Закрываю за собой. В прихожей на полу мягкий ковёр, на стене справа висит овальное зеркало, под ним полка для обуви, слева вешалка для верхней одежды. Пахнет какими-то благовониями. Я углубляюсь в квартиру в поисках  хозяйки, но той нигде нет.

– Ты где? – спрашиваю в пустоту, а сам спокойно захожу в зал и заваливаюсь на диван; купленный букет цветов перекочевал в вазу. В окно мягко светит солнце, даря тепло и ощущение уюта. Солнечные лучи нежно гладят рядом стоящий журнальный столик и кожаное кресло; напротив негромко работает телевизор, показывая какое-то заседание слуг народа с задумчивыми лицами.

– Извини за задержку, – в комнату вошла Кристина.

Перевожу взгляд и вижу королеву. Мозги с диким хохотом и прощальным воздушным поцелуем падают в брюки. Прямо под тугую пряжку ремня. Мысли начинают путаться. Закрываю глаза и пытаюсь представить колосящееся поле. Я всегда так делаю, когда у продавщицы слишком глубокий вырез, или практикантка в универе светит лифом, скрывающим шикарную грудь, которая просто создана, чтобы ее ласкали мужские руки.

Не помогает.

– Ты…

Девушка догадалась, что я хочу спросить.

– У тебя орлиное зрение, а что на счёт клюва?

Что-что, а пошлые намёки ей удаются на славу.

Я сжал зубы, пережимая фонтан фантазий в голове, льющий воду на благодатную почву моей вечной готовности к продолжению рода. Откуда это неудобство? Я же не из стеснительных! Стоит? Так пусть себе стоит и дальше! Пусть она видит.

Чувствую себя подростком. Знаете, эдаким прыщеватым худющим пацанёнком, вступившим в пору полового созревания, которому вот-вот дадут.

– Ой, милый, – в голосе Кристины слышится лёгкий оттенок заботы, – да ты весь красный. – Её ресницы, загибаясь, как пальцы на руке, ведут обратный отсчёт секундам, через которые я на неё наброшусь. – Тебя бьют?

– Знаешь, – я заговорил тоном знатока, – после отцовского воспитания я не воспринимаю чужие кулаки всерьёз. – Возникшая тема беседы мне не нравилась. Пытаюсь сменить русло разговора: – Мы куда-то собирались?

– Кто тебе такую чушь сказал?

Кристина подошла ко мне и надавила коленом на промежность. Видимо, девочка тоже себе что-то представляла, и своими фантазиями взвинтила себя до предела. Мне захотелось на неё наброситься, но я сдержал порыв. В отличие от большинства девушек, Кристине не нравилось, когда её брали. Ей нравилась нежность. Я слышал как ее дыхание напевает «Хочу твои губы… язык». Я ответил на зов женского тела, взявшись за полу халата и приблизив девушку к себе. Слегка расслабляю опоясывающий талию Кристины ремешок; халат распахивается, открывая взгляду скрывающуюся под ним красоту. Она хихикнула, и мы сплелись в страстном поцелуе, как корни деревьев под землёй.

Рвать халат или не рвать – вот в чём вопрос… или… желание (?). А вдруг материнский нацепила? Да я что, ополоумел – взрослая же девка, косметику оптом закупает, а тут халат.

Сосредотачиваюсь на её ягодицах. Плотные. Упругие. У такой девочки других и быть не могло. Норовит прокусить мне губу?.. Та-а-ак… Зачем, пантера?.. Но меня происходящее действо веселит. Интересно – почему? Потому что люблю, или я просто придурок?

Она пахла клубникой. Вся. Полностью. Всё тело. Шея, подмышки, животик.

Она осторожно раздевает меня, а затем вновь рвётся к моему рту. Руки сжимают ноющие ребра – больно.

Плевать!

– Я подлечу, – и она покрывает кровоподтёки поцелуями, надеясь облегчить боль.

– А я полечу, – вторю ей. – Высоко. Главное – не разбиться.

– А я? – с губ девушки слетает робкий вопрос.

– Ты будешь рядом. За мной.

Ответ её удовлетворил. Она меня страстно целует в шею, а пальцы руки спускаются вниз живота. Несколько движений. Поддавшись короткому импульсу, я, не осознавая, надавил ей на плечи, намекая… «М-м-м-м», – в этом звуке слышится довольство. Она спускается.

Рот горячий, ждущий. Ничего лишнего.

«А не слишком ли умело для твоего возраста, родная?» – чуть не произношу вслух.

Девочка рвёт шаблоны. Как голодная сучка с костью, она борется с желанием довести меня до взрыва, или оценить, что эта штучка будет делать, когда окажется внутри неё.

Довольно изгаляться!

Притягиваю к себе, целую, попутно ища билет в её тело. Всё давным-давно сбилось с курса: слова, мысли, желания. Даже действия.

Рука Кристины сдавливает моё плечо до боли, до красного отпечатка пальцев. Чем ближе вершина горы, с которой она скатится вниз, тем глубже ноготь впивается мне в кожу. Больно. К чёрту!.. Вдруг, наше сознание завертелось, оттолкнулось от мокрого кожаного дивана и приземлилось на грешный чернозём спустя двадцать минут стонов и скрипов.