Герой/in

–12–

Прошёл еще один месяц. Ни Кристина, ни Вероника не шли на контакт и никак не реагировали на мои попытки примириться. И чёрт с ними! Не велика важность, плюнул в итоге я на это дело. Всё равно сейчас не до встречалок: у нас с группой идёт подготовка к выступлению (Богдану удалось с кем–то договориться) и репетиции занимают большую часть времени; хотя, признаюсь, я чуток лукавил: с Кристиной вышло не очень хорошо.

В свои права вступила зима, но снега по-прежнему не было, лишь сухой морозный ветер, пронизывающий до костей. Прошлая зима было точно такая же. Декабрь и январь снега не было вообще, а вот март – отдельная история: наметало целые метровые сугробы. Коммунальные службы не успевали убирать, как сверху начинала сыпаться новая порция, словно небеса решили завалить город с компенсацией за пропущенные ранее месяцы. «Не хотелось бы повторения прошлого года», – с такой мыслью я сажусь в автобус. Оглядываю попутчиков, их мало. Хвост автобуса облюбовала группка китайцев, похожих, как две капли воды, друг на друга, – и парни и девушки, в центре примостилась знакомая преподаватель, ближе ко мне, держась за поручни, стояли две девушки лет четырнадцати. Вот и все пассажиры транспортного средства, не считая меня и кондуктора, принявшегося выбивать из людей деньги на талончики. Всё как всегда, система не меняется, но краем уха я как-то слышал, что вскоре должны ввести валидаторы и электронные компостеры. Любопытство вызывал сам факт желания изменить систему взимания платы за проезд, однако, зная наших людей, особенно их любовь к халяве, я был уверен, что всю эту систему переломают к едрёной матери и будут стараться ездить зайцами, как и прежде. (Кондуктор – надёжный вариант, нежели электронная фигня, присобаченная к поручням.) И ко всему прочему их стопроцентно не откалибруют для исправной работы, но всё равно введут в оборот. Что ни говори, но вместо советского, у нас дохрена чего осталось «совкового». В общем, всё через жопу.

Я хотел заткнуть уши наушниками, но меня невольно привлёк разговор девочек-малолеток. И чем дальше они переговаривались, тем больше у меня волосы вставали дыбом.

– Слушай, а ты уже чпокнулась с ним? – негромко спрашивает подружку та, что стоит слева.

– Нет еще – месячные, – отвечает вторая.

– Так это же хорошо! – говорит первая. – Можешь без резинки. Не залетишь.

– Ты уверена? – сомневается её подруга.

– Гарантия! Врачи доказали, – отвечает другая и переходит на шёпот.

Вот это, блядь, история!

Выхожу из автобуса на остановке «Романовкая слобода» и подхожу к ожидавшим меня друзьям. У всех свои инструменты, за исключением Боцмана – барабаны за собой не потаскаешь. Он прихватил из дома только тарелки. Я им передаю слово в слово подслушанный разговор двух девчонок и жду их реакцию на рассказанную историю.

Первым очнулся Крис:

– Поверь, это еще нормально. У нас в стране подростки уже по–другому развлекаются. Суть заключается в том, что во время вечеринки девушки на спор делают знакомому парню минет, и если тот кончит, девушка считается проигравшей. Вроде бы так.

Его история вообще сносит крышу.

– Я понимаю ваши желания поделиться новостями, – встревает Боцман, кашлянув в кулак, – но нам пора выдвигаться. А о том, как от скуки бесятся наши сверстники, поговорим позже.

– Полностью поддерживаю, – поднимает кверху руку Богдан.

По-хозяйски заходим в уже знакомую студию, администратор даже не смотрит в нашу сторону, только протягивает руку за деньгами. Мы быстренько скидываемся и отдаем наличку парнишке. Заходим в зал. Настраиваем аппаратуру.

Я присаживаюсь у стены, прямо под часами. Жду остальных.

Боцман, прикрепив тарелки, усаживаются за установку, и принимается пальцами вертеть палочки.

– Жарко здесь, – сказал он. – Кондиционер купили бы сюда. Задохнёшься. Фашисты, мать их.

– Не ной, рыцарь смерти, а играй, – улыбается Богдан.

– Раз крестьяне просють, будем играть, не жалея живота своего. – Дима начинает лупить палочками по установке, выбивая трели. В дело включается «бочка», следом тарелки, дробь сменяется обычным ритмом.

– Фонограмму, пожалуйста, – говорю в микрофон.

Боцман прекращает играть и чуть не вываливается из–за ударных от смеха. Остальные тоже скалят бивни.

– Помню чудное мгновение, передо мной явилась ты, – выдавливает из себя здоровяк, ударив палочками по тарелкам.

Богдан подловил момент и добавил:

– О–о–а–о… Фонограмма.

Новый взрыв хохота.

– Так, успокаиваемся, – я пытаюсь справиться с приступами смеха. – Играем.

Нам понадобилось около пяти минут, чтобы привести чувства в порядок и настроиться на игру. Сейчас мы были должны сыграть мою песню, которую я исполнил при нашем первом походе сюда. Каждый из нас репетировал дома, слова знает, тем более у них была запись моей игры на гитаре. Все готовились. Подобранные мелодии высылались мне на е-мэйл для оценки. И сейчас наступил момент истины.