Пандемониум

- Волшебный контракт имеет собственный Эгрегор. Это очень сильная и опасная вещь. Как только мы его заключим, он станет нашим судьей, надсмотрщиком и, если придется, мечом возмездия.

У Евгения не было никаких причин верить тому, что говорил Беннетт. Возможно, все это сплошной обман, и текст договора будет меняться по желанию доктора. Быть может, это вообще не договор. Так или иначе, выбора не было. Как бы сомнительно и страшно не звучало предложение, в том, что без волшебного исцеления бессонница его убьет, Евгений не сомневался.

Когда текст был полностью прочитан, Евгений содрогаясь от отвращения к себе медленно взял протянутое доктором перо. Он уже понял, почему на столе нет чернильницы, и ждал, что Беннетт предложит уколоть палец.

- Распишитесь вот здесь.

- Кровью? Но ведь мы же бесплотны…

- Все в порядке, это перо знает, где искать кровь. Прошу!

Евгений сделал росчерк, и на бумаге появилось кровавое «Евг» с причудливой завитушкой. В тот же миг левую ладонь окатила мгновенная режущая боль.

Доктор тоже поставил подпись и, шикнув, встряхнул рукой.

- Сам ненавижу это делать! – вздохнул он.

Договор и перо мигом растаяли в воздухе.

- Итак, коллега, приступим! – доктор деловито поднялся из-за стола. – Кстати, я совсем забыл – знаете, кто поручил мне м-м… позаботиться об этой даме?

- Кто?

- Ее родной сын! Она сломала жизнь его возлюбленной. Это очень мрачная история.

В душе у Евгения несколько прояснилось. Скорее всего доктор говорил правду – значит, первая жертва не так уж безвинна.

Они снова проникли в спальню. Прошли сквозь балдахин и очутились у постели. Лежащая под одеялом старуха была похожа на древнюю мумию. Ее маленькое лицо было желтоватого цвета и казалось грязным пятном на фоне белоснежного белья. Чуть приоткрытый беззубый, провалившийся рот напоминал вход в пещеру и издавал мерзкие звуки.

Доктор склонился над спящей, внимательно изучая ее цепкими глазами стервятника. Прикоснулся пальцами ко лбу, другую руку просунул к сердцу.

Евгений заметил, что пальцы у Беннетта совсем не такие, какие были, когда он имел человеческий облик: костлявые, белые – пальцы скелета, обтянутые мертвой кожей.

Это было по-настоящему жуткое зрелище. Старуха не просыпалась, но лицо ее начало мученически кривиться. Она шевелила губами, стонала, металась из стороны в сторону. Доктор с напряженным азартом продолжал препарировать ее взглядом и, кажется, даже испытывал удовольствие.

- Страхи, страхи, – шептал он себе под нос. – Все как я ожидал. Где же оно? Где желание? Покажи мне!

Он глянул на Евгения пылающим голубым глазом.

- А теперь, мой слепой конь – извините, это шутка – ваш черед!

Евгений хотел спросить, при чем тут слепой конь, но доктор уже подтянул его к себе за руку.

В тот же миг глаза старухи широко раскрылись. Она продолжала спать, зрачки страшно заваливались под верхние веки, обнажая красноватые белки.

- Просто смотрите, не отрываясь, ей в глаза. Остальное сделаю я.

Евгений почувствовал, как доктор передает ему свою энергию. Они словно срослись, превратились в единое целое. Евгений взглянул в затянутые пеленой глаза несчастной женщины, и из его глаз вырвались потоки ярчайшего белого света. Зрачки жертвы вернулись на место и сузились до размеров двух черных точек.

Он снова куда-то несся, только теперь видение было совершенно бессмысленным и, очевидно, понятным только доктору. Что-то похожее на паутину. Яркое пламя. Созвездия. Серая птица. Маленький стеклянный пузырек с нарисованными на этикетке черепом и костями.

Когда все закончилось, старуха снова лежала неподвижно, смиренно закрыв глаза, как будто уже готовая отойти в мир иной. Доктор Беннетт быстро начертил что-то пальцем в воздухе, и в изголовье кровати ярким фосфорическим светом вспыхнул замысловатый символ. Через несколько секунд он полностью померк.

- Ну вот и все! – ободряюще промолвил доктор.

Евгений понимал, насколько глуп и ничтожен этот вопрос, но все же задал его:

- Я могу надеяться, что все другие жерт… люди будут так же грешны, как эта?

- Я не знаю, Евгений. Святых среди них точно нет, можете мне поверить. Выше голову! Вы уже заработали двести рублей!

Евгений чувствовал, что сказать ему больше нечего. Но упоминание денег с новой силой всколыхнуло в нем ненависть к Беннетту и презрение к себе. Он попытался ответить доктору испепеляющим взглядом, постарался сжечь его, как когда-то в детстве сжег муравья увеличительным стеклом.

- Я кажусь вам чудовищем, – Беннетт грустно вздохнул, но глаза его вдруг повеселели. – Но знаете… я не ухожу от своих профессиональных обязательств!

- О чем это вы?

- Вы просили меня о помощи, тогда в декабре? Хотели, чтобы я указал вам путь, зажег для вас маяк, помните? И я это сделал! Теперь вы научились ценить свою жизнь, свое здоровье и свою свободу! И никакая страна, никакая война вас уже так сильно не тревожат, верно?