Врата

- Все в порядке, обморок, – сказал небритый мужчина, щупая у Элины пульс. – Нашатыря б ей дать понюхать.

Глаза Лёньки понемногу привыкали к темноте.

- А вот у друга твоего, похоже, перелом. Не успели мы его поймать!

Сидящий у стены на каменном выступе Егор выплюнул непечатное слово.

Кроме них в канализационном тоннеле находилось еще несколько человек. Время от времени они подхватывали и спускали вниз новых «счастливчиков».

- Много там народу? – спросил один из спасителей молодого человека с круглыми от потрясения глазами.

- Достаточно! – мрачно ответил за него небритый мужчина. – Не задавай идиотских вопросов! Сейчас вылезать смысла нет – до ночи точно не рассосется.

- Сколько ж людей подавило… – дрожащим голосом промолвила седая женщина с разбитой губой.

- Почище Ходынки будет, а, мамаша? – съехидничал кто-то из темноты.

При этом слове Лёнька вдруг вспомнил о своей матери, и сердце его, похолодев, сжалось в груди. Мама… где она сейчас? Знает ли она, что происходит в городе?

- Здесь мы, может, даже и к утру не вылезем, – продолжал небритый, заглядывая в люк. – Надо искать другие люки. Вы оставайтесь здесь, ловите людей, а вы пойдите, разведайте, что там.

Лёнька подошел к Егору.

- Сильно болит?

- Пока ногой не двигаю вроде ничего, – проворчал тот. Его полусогнутая нога с задранной штаниной и распухшим коленом упиралась в дно канализации. Выступ в стене был слишком узок, чтобы на нем можно было нормально сидеть.

- Вот зараза! Теперь наверно полгода бегать не смогу. Еще эта вода…

Элина, которую небритый все это время держал под руки, начала приходить в себя.

- Ч-что это? Где мы? Где? – забормотала она, испуганно моргая глазами.

- У Кощея в темнице! – тут же вставил веселый циник.

Элина вскрикнула, увидев, что ноги ее в воде, хотя она была из тех, кому в тот день посчастливилось надеть сапоги.

Ближайший люк оказался в паре сотен метров, и в него также то и дело проваливались чьи-то ноги. Кто-то даже пошутил, что давка скоро начнется внутри канализации.

Медленно и гадко протекали часы в темной, зловонной трубе. Когда круглое светящееся окно в потолке незаметно сделалось грязно-серым, и гул толпы уже не был таким страшным и отчаянным, пошли разговоры о том, что пора вылезать на поверхность.

На соседней улице толпа схлынула, и люди, шлепая ногами, стали уходить к дальнему люку, тая во тьме.

- Ну чего, как быть? – небритый кивнул в сторону Егора. – Со сломанной ногой его отсюда не вытащить. Не дай бог, что-то повредим. Веревку бы сюда… веревку и носилки.

- Могу из дома принести. Я недалеко живу, – предложил Лёнька.

Он в нерешительности посмотрел на Элину, потом перевел взгляд на небритого.

- А вы здесь не останетесь?

- Нет, парень, ты чего! Мне своих поскорее надо увидеть. Тревожно за них!

- Иди, я побуду с Егором, – тихо сказала Элина, глядя на Лёньку своими прекрасными карими глазами.

- Но… может быть…

- Правильно говорит, – поддержал небритый. – В городе сейчас черти что творится. А здесь внизу безопаснее всего. Сыро, правда. Если крыса появится, не завизжишь?

Элина помотала головой.

- У нас их в старом доме было полно. Противные, а так ничего.

- Молодец! Спички есть?

- Забыл, – вздохнул Егор.

Небритый протянул ему зажигалку, сделанную из патронной гильзы.

- Вот. Без света не останетесь, – он повернулся к Лёньке. – Пошли к люку, я тебя подниму. Главное: запомни место и название улицы. Я бы сам помог, но… понимаешь, какое дело.

Лёнька ожидал увидеть скопление людей или, напротив, абсолютно пустую, спокойную улицу. Но то, что представилось его глазам превзошло все ожидания. Незнакомая улица, посреди которой он оказался, была безлюдна, если не считать людьми валявшиеся то тут, то там мертвые тела. Некоторые из них еще подавали признаки жизни, оглашая улицу слабыми стонами. Кроме тел, на асфальте лежало еще множество маленьких черных предметов. Сначала Лёнька не понял, что это, но, присмотревшись, разглядел перед собой сотни потерянных калош.

Новый друг, вслед за ним вылезший из люка, быстро скрылся в темном переулке, махнув на прощание рукой. Когда Лёнька запоздало раскрыл рот, чтобы спросить дорогу, его уже не было видно. Лёнька двинулся вперед, надеясь, что улица выведет его к знакомым местам. До дома было недалеко: главное выйти к Садовому кольцу.

Лёнька быстро шагал, сунув руки в карманы и слыша, как в его ботинках продолжает отвратительно чавкать вода. Фонари освещали улицу злым, безжизненным светом. Откуда-то продолжал доноситься невыносимый рев толпы, напоминающий гул пчелиного роя.

По улице, испуганно тявкая, бежала маленькая, лохматая собачонка, в позвякивающем ошейнике. Вдалеке Лёнька увидел быстро идущего навстречу ему старика с окровавленной лысиной и выдернутой, болтающейся, словно плеть рукой. Когда они встретились, старик посмотрел на Лёньку сумасшедшими глазами.

- Кузьму не видел? – прохрипел он.

Лёнька помотал головой.

На перекрестке, где также уже не было народу, с десяток военных складывали в кузовы грузовиков бездыханные трупы. У Лёньки появилась дурацкая мысль.

- Простите, – обратился он к офицеру, затягивающемуся папиросой. – У меня…

- Отвали!

- Мой друг сломал ногу.

- Сказал, отвали! – рявкнул военный, сверкнув на Лёньку свирепым взглядом.

Никто здесь не собирался кому-то помогать.

Лёнька снова бросился наугад. Последствия давки, кордоны, ночь, а также разливающиеся по воздуху страх и безумие превратили Москву в иной, совершенно незнакомый город.