Книга Тьмы

– Нет. И это не кометы, это зерна. Метеориты, астероиды, кометы – это всего лишь визуализация надвигающейся угрозы. Знамение. Настоящий Хаос появляется позже. Давай объясню чуть проще. Частицы Хаоса проносятся мимо нас с такой скоростью, что зафиксировать можно только редкие антивещества не больше молекулы. Если увеличить поток антивеществ и создать благоприятные условия для восприятия их в нашем мире, то есть вроде как сделать футбольные ворота для мяча или полотно художника для красок, то сила эта уже будет заметна. Объем Своих частиц может увеличить только Хаос, а скорость потока и благоприятные условия создаем уже мы – Стражи. Так получилось, что наиболее близкие к Хаосу образы – это человеческий страх. Неважно какой, сейчас он имеет форму чудовищ, завтра может быть совсем другим. Люди для нас – это фонари, которые освещают частицы Хаоса. Выходит, именно благодаря нам появляются все эти чудовища и разрушения.

– Как это? – Вику это известие окончательно запутало. – Вы притягиваете Хаос на планету, вы же и провоцируете разрушение на ней?    

– Я не зря назвал Хаос зерном. Проникнув на планету, зерно «закапывается», то есть, вытесняет материю. А затем начинает распространять гниль и разложение. Это зараза планетарного масштаба. Чтобы предотвратить это, Стражи вычисляют зерно и проникают внутрь него. А затем выдавливают на поверхность его начинку, как прыщ. Другие Стражи в это время находятся на другом конце и вылавливают появляющуюся гадость. Из-за высокого давления поток орды иногда трудно сдержать, но обычно Стражи справлялись. А сейчас Хаос нашел какую-то лазейку против нас и проник в город. Но я тебе обещаю – мы вылечим пораженный участок Земли.

– Лекарь, – я увидел улыбку Вики впервые за долгие годы, и от этого стало так тепло, что я невольно поразился тому холодному официозу тона, с которым мы разговаривали сейчас с ней. Казалось, она восприняла мои слова родственниками бреда сумасшедшего, ведь в действительности не могла увидеть ни демонов, ни даже Стражей – как они есть. Я был для нее человеком, давно знакомым, пропавшим и вновь объявившимся. Вика не верила мне, для нее весь ад происходящего на улице был плодом разгулявшейся стихии – не больше. А я – слегка тронутая, измученная, исхудавшая и чуть постаревшая закатная рок-звезда. Князь Тьмы внутри попытался было встать во весь рост, чтобы выразить свою волю: «не говори ей, пошли ее подальше!». Но грозный рык белого волка заставил попятиться назад бывшего триумфатора. Я поделился с Викой своими мыслями насчет бредовости всего, что я ей рассказал.

– Я так не считаю, я тебе верю, – ответила она. – Только все это слишком сложно для понимания. Единственное, во что я не верю, так это в то, что вселенная создала такую богатую, такую прекрасную жизнь на Земле, создала нас, людей, создала природу, создала глубокие чувства, общение – ради того, чтобы мы занимались защитой Солнца. А в конце нас попросту сожрет Черная дыра, скомкает и выбросит на помойку все, что человечество создало. Ты, может быть, знаешь и больше меня, но твой рассказ очень холодный: в нем только борьба, только расчет, только факты.  Я не могу поверить, что жизнь так жестока и холодна, что когда-нибудь позволит всему этому исчезнуть.

– Во вселенной все вечно, но не постоянно. В этом и заключается то, что ты называешь красотой. Ты боишься Тьмы и боишься нового. Никто не уверит меня, что ему не страшно покидать зафиксированную зону комфорта. Он может поменять работу, сменить город, друзей или увлечения. А как насчет смены жизни? Да, я сейчас говорю о смерти. Только тот, кто не боится умереть, может свободно говорить о ничтожности зоны комфорта.

– Ну вот, опять этот холод. Одни холодные слова!

– Я тебя согрею: суть вселенной сводится к сохранению формы до самого последнего момента. И она никаким образом не хочет твоих слез. Поэтому Тьма дает возможность существам построить своего рода спасательную капсулу, когда настанет момент отправляться в Мясорубку. Эта капсула для нас – личный мир человечества, состоящий из другой материи, нежели остальная вселенная. Такая материя будет невосприимчива к физическим силам нашего измерения и невредимой пройдет сквозь Черную дыру.

– Интересно. Как построить такой мир?

– Я не могу сказать, я не знаю, – признал я. – Сфера моей функции касается только разрушения, а не создания. Но если сравнивать, то разрушение вселенных можно отнести к вопросу физики, а сохранение –  лежит в области духовных практик.

  – Это успокаивает, – Вика прижалась лицом к моей груди.

То, что происходило сейчас, происходило не так, как должно было. Я обнимал свою Вику и готов был поклясться – даже если провалится земля в этот момент, мы этого не почувствуем.

Пение птиц и яркий солнечный свет заставили меня оторваться от Вики. Я огляделся. Ни комнаты, ни мрачных разрушенных улиц за окном больше не было. Мы стояли посреди широкого поля, усеянного полевыми цветами и молодой травой. В небе висели низкие, недавно пережившие дождь, густые облака, редкие, не заслоняющие ослепительного солнца. Где-то на горизонте видны были темно-синие сопки. Ветер мягкими порывами приносил к нам запах теплой земли и разнотравья.

Контраст между прошлым миром и этим был так велик, что на время я был сбит с толку.