Страница 59 из 114
И лишь когда смолкла последняя нота, я открыл глаза и с удивлением понял, что перед сценой бушевали уже сотни тысяч оголтелых фанатов. К Малой сцене были стянуты дополнительные силы полиции и военнослужащих, чтобы сдерживать готовую штурмовать подмостки толпу меломанов. Впоследствии нам рассказывали, что сцена была окружена плотным кольцом охраны, в том числе с собаками, а за ним – море и море голов, – со всех сторон. Людей не останавливали ни ограждения, ни торговые палатки – всех этих искусственных выступов на гладком поле больше не существовало. Уцелела только палатка звукорежиссера – ее не стали трогать ввиду необходимости поддерживать представление. Здоровенные фуры с музыкальной аппаратурой и микроавтобусы были загнаны на поле в нарушение фестивальных правил, чтобы людям, облепившим крыши машин, было видно Малую сцену издалека. Весь диапазон, который охватывали колонки Малой, превратился в одну спрессованную толпу. Поляна перед Большой сценой в это время критически поредела.
Вот это мы зажгли! Крики с поля не смолкали еще долгое время. Это был триумф «Скальда» и мы наслаждались им с высоты своей гордости. Я жалел о том, что Вика сейчас не стоит среди этих людей и не видит, кем мы стали, кем я стал, не видит, чего она стремилась меня лишить. Я хотел увидеть на ее лице раскаяние. Я хотел прочесть в ее глазах восторг. Я хотел, чтобы она обожала меня так же, как и все эти люди, собравшиеся вокруг сцены… И что бы я сделал потом? Я бы ушел за кулисы и навсегда забыл бы Вику.
С этой минуты мы стали звездами. Охрана соорудила нам коридор, ведущий сквозь толпу к микроавтобусу для музыкантов. Гриши нигде не было видно – своего директора мы просто потеряли. Из-за оцепления тянулись руки, желая прикоснуться к сверхновой легенде. Команда ускоряла шаг, опасаясь быть разорванными на куски. Сергею уже порвали рукав на плече, у Димы отлетели все пуговицы с камзола, но несмотря на это глаза басиста радостно и возбужденно блестели. Он мониторил хаотичное многорукое чудовище толпы, отыскивая кого-то взглядом.
– А где эти подруги красочные, интересно? – наконец спросил Дима. – Которые с хипарями тусили.
– Хах! Теперь ты их точно не найдешь, – оскалился Сергей. – Надо было в микрофон кричать, когда были варики.
– Что-то мне после выступления вареников захотелось, – продолжал басист.
– Смотри, сколько здесь телок! Они все текут от одного твоего вида.
– Да хоть бы телефончик успел зацепить…
– А у тебя что, своего нет? – посочувствовал Игорь.
Мы начинали относиться к людям как к восторженной толпе, стоящей ниже нас, алчно жаждущей любого нашего движения. Простые и наивные зверьки, ничего не имеющие кроме животных удовольствий и развлечений, они нам завидовали. Мы превратились для них в поводырей и богов, светочей темного царства, мерилом жизни и объектом вожделения. А мы – полюбили свою толпу. Не будь ее, и «Скальд» тоже перестанет быть. Как художник пишет на белом холсте, как фотограф замораживает время на пленке, так и мы – оживляли свои песни в умах и душах меломанов. В студии или на диске композиции столь же мертвы, как и древние свитки в закрытых библиотеках.
У каждого были свои причины находиться сейчас здесь. Помимо славы, которую все алкали, включая и меня, Сергей желал доказать своему отцу, что быть коммерсантом – не верх мечтаний. Что музыка, против которой предки гитариста ратовали, способна приносить и прибыль, и душевное удовлетворение, чего не получал от своей работы отец Сергея. Алекса тянула вперед мысль о том, что, заставив толпу полюбить себя, он поравняется с атлантами мира сего и сможет влиять на течение истории. Дима, который не мог похвастаться каким-то особенным талантом, еще со школы полюбил яркие и вызывающие наряды, татухи, серьги и прочее, чтобы таким образом обратить на себя внимание противоположного пола. И сейчас, наблюдая интерес к себе, басист чувствовал себя нужным, желанным и счастливым. Я желал отмщения за измену и преданную любовь. А Игорь… никто не знает, чего хотел этот рыжий молчаливый парень. Он просто сидел позади всех за установкой и шарахал по барабанам что есть мочи…
Возле шатра с табличкой «Скальд» сразу же была выставлена охрана, дабы никто не порвал нас в порыве страсти. Но буквально через несколько секунд полог убежища распахнулся, впустив девушку с бейджиком корреспондента и оператора с камерой. Репортеры представились и попросили ответить на несколько вопросов. Я стоял около стола и жевал яблоко, но почему-то слова журналистов были адресованы именно ко мне.
– Это наш вокалист, – подскочил к гостям Дима. – Он немой, так что все вопросы можете задавать мне.
– Вообще-то нам хотелось бы поговорить со всеми участниками группы…
А нам хотелось душа, свежего воздуха и удобных мягких кресел. Снаружи доносился шум людей, сверкали фотовспышки. Эти двое журналистов каким-то образом проникли через охрану раньше других – видимо, состояли в штате организаторов фестиваля, потому как даже федеральные каналы к нам не пропустили.
Деваться было некуда. Волейбольная игра «вопрос-ответ» длилась часа полтора, за это время ажиотаж на поле приутих, публика продолжала наслаждаться творчеством отечественных монстров рока. Когда удовлетворенные корреспонденты покинули шатер, мы принялись стягивать с себя пропитанные потом костюмы и наряжаться в повседневную одежду.
Затем появился Гриша – на него было жалко смотреть: потрепанный, украшенный ссадинами на руках и ногах и зелеными следами травы на одежде. Его как будто катали по полю. Но не смотря на весь свой ужасный вид, настроение у директора было прекрасным. Он убедился, что с нами все в порядке и выслушал пожелание группы прогуляться по фестивалю. В общем-то, ничто этому не препятствовало: без костюмов, в сумраке заходящего солнца нас вряд ли узнают. К тому же лица участников «Скальда» были видны лишь первым рядам, ибо здоровых мониторов, транслирующих происходящее на сцене, Малая площадка не имела. Нас тайно вывели через заднюю часть шатра и отпустили на волю. Хмельной воздух праздника, насыщенный гулом и тяжелой музыкой из колонок, опьянял.