Страница 33 из 114
Такое событие как запись первого альбома, по мнению Димы, необходимо было отметить грандиозным пиршеством, достойным внимания Вакха. Для этой цели мы сговорились встретиться в баре «Кабанчик», куда неоднократно заглядывали после особо трудных репетиций или на дни рождения.
В «Кабанчике» было еще не так многолюдно, как по выходным, что вполне меня удовлетворяло. Навеки въевшийся запах рыбы и пива, немного громче, чем обычно играла тяжелая музыка, пара поддатых почтипенсионеров после рабочего дня о чем-то философствовали за столиком в углу. Заведение не самое пафосное, но что-то в нем было такое манящее, вроде знакомств с какими-нибудь бородатыми ветеранами-неформалами, весь вечер рассказывающих интересные истории; отсутствие откровенной пьяни, больше предпочитающей водку под беседкой во дворе. И обстановка классического кабака: грубые деревянные столы, стулья, украшенные затейливой резьбой. Посреди зала находился очаг с муляжом поджаренного кабанчика, роль пламени достоверно исполняли световые эффекты вроде тех, что используют в электрических каминах. Даже для большой плазмы, висевшей на стене, придумали декоративную раму с росписью под хохлому, что никак не отчуждало телевизор от духа заведения. На стенах были развешаны светильники типа средневековых фонарей.
Меню в баре отсутствовало. На стене за стойкой висели бочонки разливного, сам прилавок был заставлен коробочками с сушеными морепродуктами, арахисом, сухарями, чипсами картофельными и мясными, фисташками и копченой рыбой, и этот факт резко скидывал «Кабанчика» на позицию, далекую от английских пабов. Курить в баре строго не разрешалось. Зато всегда играла прекрасная музыка – от «AC/DC» и «Pink Floyd» до «Amon Amarth» и «System of a down».
– За красивых мужиков, собравшихся сегодня вместе! – Предложил тост Дима, и смачный звон полного жидкости стекла раздался над столом.
– Ну что, готовы уже к тому, что завтра ничего не вспомните о сегодняшнем вечере? – таинственно спросил Сергей.
– Ты нам клофелина хочешь подлить? – Дима поднял кружку перед глазами и с интересом начал рассматривать болтыхающуюся жидкость. – А потом надругаться над беспомощными телами?
– Вот ты… пафосный. Нет, просто сегодня я вас забухаю до потери сознания.
– О, вот и спонсор банкета! – обрадовался Дима. – Хочу экзотики… и много женщин! Готовься к счету с многая нулями…
– Губу закатай, – посоветовал Сергей. – А вот насчет экзотики ты зря. А то ведь могу исполнить твою мечту о клофелине с надругательствами…
– Как-то надоело уже здесь, – пожаловался Алекс после долгого глотка. – Приелось, что ли. Никакого разнообразия. Вроде бы и все хорошо, и интересно бывает, но не хватает чего-то.
– Пойдемте еще куда-нибудь, – предложил я.
– Нас с твоей рожей фейс-контроль больше нигде не пускает, – сделал попытку пошутить Дима, оскалившись. – Хотя в нашем городишке и идти-то, в принципе, некуда.
– Я серьезно, – сказал Алекс, – лето уже закончилось, а мы до сих пор паримся в духоте этой. То на репетиции, то в студии. Света белого не видели за все лето.
– Предлагаешь посидеть на лавочке с пивом и семачками? – спросил я с надеждой, что это предложение всерьез не воспримут. – Вату покатаем…
– Почему лавочка? – Алекс от этой мысли едва не схватился за голову. – Причем тут пиво и семечки?.. Почему нельзя просто отметить это… по-другому? Без алкоголя, например, травы…
– А как еще можно отметить какое-то событие? – Дима рассмеялся, видимо посчитав подобную идею смешной. – Тортик с чаем попить?
– Почему бы и нет, – набычился Алекс и посмотрел на бокалы с неприязнью.
– Не хочешь – не пей, тебя не заставляют. Возьми себе пирожного, покушай с чаем. Это дело вкуса. Мы вот русские и нам положено пить много водки, играть на балалайках и водить хороводы с пьяными медведями в дремучем лесу вокруг ядерной боеголовки.
– Кем положено? – оживился Алекс, нащупав почву к очередным дебатам.
– Традицией, историей…
– У тебя нет никакой истории, – заявил Алекс мученическим голосом преподавателя, вынужденного двадцать лет повторять одну и ту же лекцию бестолковым студентам. Но вместе с тем уголки его рта намекали на скрытую улыбку, Алекс имел удовольствие все это говорить и повторять. – Всю эту твою историю писали люди, которых ты в жизни никогда не видел, о людях, которых ты никогда не сможешь увидеть. О человеке, который давно умер, можно сочинить целую книгу небылиц – он все равно не сможет встать с могилы, чтобы дать по зубам мистификатору. Ты можешь доверять истории при таких условиях?
Дима промолчал и сделал глоток. Было видно, что он о чем-то задумался, но так ничего и не сказал.
– Нет, – за Диму ответил Алекс. – Потому что история до мозга костей субъективна. Кому-то выгодно распространять мнение о пребывании Золотой орды на Руси, кому-то выгодно это опровергать. Кому-то выгодно причислять Павла I к сумасшедшим, кому-то выгодно видеть в этом происки заговорщиков дворцового переворота. Кто-то считает Петра Великого гениальным русским правителем, кто-то источником русской же деградации. Кому-то нравится видеть в Египетских пирамидах внеземную деятельность, кому-то – примитивное использование рабского труда. Когда я говорю «выгодно», я имею в виду не только материальную выгоду, но и духовную. Если нет единого мнения, значит, нет истины.