Книга Тьмы

– Чуть не забыла! – вдруг воскликнула она. Затем встала, подошла к платяному шкафу и вытащила из-за него гитару в черном демисезонном чехле. – Спасибо, что дал поиграть, но с музыкой у меня все-таки проблемы…

– Я же говорил, что с таким маникюром за гитару можно и не браться, – сказал я, взяв гитару за гриф.

Но Вика не отпускала чехла. Ее лицо внезапно изменилось: холодная гримаса приобрела нежные черты, острый как ледяная бритва взгляд стал печальным, а на губах ее возникла едва заметная улыбка.

Вика, моя улетающая птичка, протянула ко мне свободную руку, положила на плечо и подалась вперед. Оцепенение спало, когда кончики наших носов уже готовы были встретиться. Я отпрянул от Вики, а к ней вновь вернулось это суровое выражение лица. Вика отпустила гитару.

– Если разрывать, то сразу, – выговорил я, отводя взгляд. − Сжигая мосты и прочее в том же духе.

– Иди, – сухо рубанула Вика. В ее взгляде читалось не столько озлобление, сколько обида – казалось, она ожидала от меня совершенно другой реакции.

Входная дверь – дверь в прошлое – хлопнула за мной, и я остался один на лестничной площадке. Хватка черного волка ослабла, я будто вынырнул из омута. Там, за декоративной металлической дверью, еще слышны были глухой шум спецэффектов из телевизора и голос Вики, отвечающей что-то родителям. Прошлый мир, старый мир, мир с Викой, куда отныне вход для меня закрыт, и понимание этого пробуждало то ли чувство одиночества, то ли свободы.

Последние зимние объятия еще держали в холоде городские улицы. Белые проплешины грязного снега робко напоминали о той пышной поре ослепительных дней и морозов, но теперь вызывали только чувство раздражения. Серое небо не обещало ничего хорошего. А я – наоборот: был свободен и полон радостных перспектив. В конце концов, теперь не придется тратить на Вику деньги и у меня появится больше времени для творчества.  

Музыка – вот чем я занимал свободное от рабства в магазине время. Три месяца назад в недрах славного города Невинки начала свою деятельность команда музыкантов, взявшая себе неприметное имя «Скальд». Так же как и наши польские тезки «Skaldowie», группа «Скальд» специализировалась на балладах, исковерканных ритмом тяжелого фолка или folk-metal. Так что жизнь моя сплошь состояла из музыки: днем я торговал музыкальными компакт-дисками, вечера проводил на репетициях во «Дворце культуры имени Горького».

Еще год назад я был студентом «Политехнического института», готовился к карьере технаря на каком-нибудь предприятии города, и думать не думал перенести сферу своей деятельности в область искусства. А затем какая-то невидимая рука толкнула меня в правое полушарие человеческого сознания, где я утонул глубоко и прочно.

В довольно просторном помещении, размером в школьную аудиторию, царил загадочный полумрак – лишь несколько лампочек освещали комнату. Вдоль стен громоздилась пыльная аппаратура: колонки, усилители, бобинный проигрыватель, синтезатор «Yamaha», барабанная установка неизвестного производства, коробки с кассетами и грампластинками «Мелодии», микрофонные стойки и пюпитры и еще куча всякого хлама. Бетонные полы устланы проводами, покрытые вековой пылью жалюзи плотно, а может и намертво, сомкнуты, отгораживая обитель искусства от мирской суеты.

Этот предназначенный для старой аппаратуры закуток был арендован у администрации «Дворца культуры имени Горького» с тем уговором, что репетиции будут проходить либо вечером, либо рано утром, когда грохот нашей музыки не будет отвлекать местный персонал от своих непосредственных театрально-художественных обязанностей. Конечно, такое соседство предусматривало не только временные, но и децибельные рамки: пошуметь как следует нам бы не позволили.

Когда я пришел на репетицию, почти вся команда была уже в сборе, настраивалась, проигрывая разные мелодии, большей частью придуманные на ходу. С каким-то нездоровым энтузиазмом регулировали эквалайзер, отчего стало понятно: Алекса еще нет – он такого варварства не допустит.

– Привет всем, – перекрикивая общий шум, возвестил о своем присутствии я.

Тут же раздалась приветственная барабанная дробь за установкой, венчавшаяся коротким звоном тарелки, – это Игорь. Человек он немногословный, часто угрюмый, но от барабанов не оторвать, даже когда нет поблизости установки, обязательно найдет что-нибудь гулкое и звонкое. Или просто отбивал ритм на коленях или столешнице, когда руки больше ничем не заняты. Вообще Игорь для нашей группы был настоящим подарком: не так-то легко найти барабанщика, тем более толкового, – никто не хочет быть тем парнем, который постоянно сидит на стуле за установкой, откуда его красивого нифига не видно. А Игорь – он был прирожденным «тарабанщиком». Это был низкий, коренастый паренек с темно-рыжими волосами, накрывающими уши. Иногда Игоря можно было спутать с гномом.

Ребятам нравилось, чем все мы здесь занимались. И если бы не Алекс, мы бы так и не нашли друг друга. Шатались бы где-нибудь по улицам со своей подъездной романтикой, а затем и вовсе забросили инструменты в чуланы накапливать пыль.

Сам же Алекс – сокращенно от Алексей – был довольно грамотным музыкантом да и человеком в общем. Окончил музыкальную школу, затем «Ставропольский колледж искусств», чем остальная группа похвастаться не могла – музыке обучались сами, практически с полпинка от доморощенных учителей: даже обычный нотный стан казался нам таинственной и запутанной эльфийской вязью. Алекс собрал группу три месяца назад, кого добровольно, кого силой или даже хитростью, потому как некоторым товарищам такая затея показалась заведомо неудачной. Алекс выискивал по друзьям, знакомым, а кто попался и случайно – Сергей когда-то промышлял игрой в подземном переходе, где его и «взяли».