Книга Тьмы

Два месяца спустя мы отыграли на долгожданном концерте. Ничего феерического, глобального и красочного на нем не оказалось, да и само название «фестиваль» для этого события громко звучало. Скорее это был типичный для провинции рок-концерт с дилетантским исполнением пары десятков команд на площади в центре Ставрополя, повторяющийся раз в год примерно в одно и то же время. Большую часть расходов на организацию праздника неформалов взяло на себя Министерство культуры – вроде как годовой отчет о проделанной работе музыкальных организаций, – хотя в списке спонсоров значились только ЧП.

Никакие знаменитости на концерте так и не появились. Единственным значимым моментом явилось то, что группа «Скальд» в этот день впервые вышла на сцену. Пока еще неумело, от волнения сбивались, куда уж там сосредоточиться, но ближе к концу все-таки разыгрались, взяли себя в руки и закончили так, что народ на площади перестал засыпать пьяными криками округу и молча дожидался последнего аккорда. А когда наконец толпа зашевелилась, загудела, до сцены донеслись одобрительные крики.

Это чувство мы испытывали впервые – благодарность публики, и это оказалось настоящим подарком. Захотелось ощущать его снова и снова. Тогда нам стало понятно, для чего мы сочиняем свои песни – именно для таких вот моментов.

Как в тумане запомнился спуск со сцены и разговор с одним из организаторов, предложившим нам записать альбом в студии «Железного радио». Он почти с ходу посоветовал сменить название группы, обозвав «Скальда» именем бледным и невыразительным, к тому же ссылающимся на своего старого польского тезку.    

На следующий день после фестиваля команда занялась подбором песен для альбома. После беглого осмотра нашего репертуара мы решили изменить аранжировку на половину тем, чем и занимались около недели. Требовалось также сочинить еще пару композиций для полноценного альбома, так что на мою голову взвалилось сочинение текстов.

Когда мы только начинали играть, песни в основном создавались из стихов. То есть, сначала писались стихи, затем на них накладывали музыку, в итоге композиции получались однообразными из-за одинаковости стихотворных размеров, так как между нами не было настоящих поэтов. Только я дружил с рифмами, но не владел ими. В какой-то момент все изменилось – Сергей насочинял целую кучу мелодий, а текстов был полнейший дефицит.

Была уже глубокая ночь. Я сидел на кухне, пытаясь уровнять рифму одной строчки с другой, но расчет не получался. Трудно писать на заказ, а утром надо представить итог своего мозгового штурма друзьям для синхронизации с музыкой. Конечно, это при условии, что коллеги не сразу забракуют мой шедевр, с них станется. Проходили часы, на ум ничего стоящего так и не приходило. Куда же делось то время, когда стихи вылетали из меня пачками?..

Я со скептицизмом перелистывал старые тетради – ничто из этого не подходило для серьезной работы. Но ведь что-то недавно было во мне, оно дарило уже готовые строчки, заставляло неметь комиссию, покорило публику на концерте… Оно где-то здесь, только протяни руку…

Неужели это была Она?

Тьма?

Тьма молчала. Молчала уже долгое время, с тех пор как я отказался входить в Храм. Как-то я подумал, что Она обиделась, но тут же выбросил эту мысль из головы – Тьма не способна обижаться, Она не биологический организм. Правда наличие у Нее имени, особенно стоящее в женском роде, иногда заставляло забывать об этом, и я неосознанно приписывал Ей женские черты.

Это Ты? Ты направляешь меня?

Конечно, это была Тьма. Это Она питала меня своей силой. Сразу же после ухода Вики из моей жизни связь с Тьмой окрепла, но не настолько, чтобы вернуться на прежний уровень.

Трюк с управлением человека больше не срабатывал: я как-то попробовал околдовать таким образом директора магазина, в котором работал, но ничего не вышло. Родилась уверенность, что для этого необходимы какие-то особые условия и установленное в определенной точке осознание, а не просто глупое диктаторское желание. Что-то мешало вернуться в эту точку, несмотря на все Ее усилия. Наверно, пресловутая социальная блокировка, наследство римской стандартизации. Это даже к лучшему – пускай блокирует, лишь бы помощь Тьмы не иссякала, и тогда мы точно добьемся результатов. Рок обещал мне славу и деньги, Тьма же сулила нечто загадочное и пугающее, как пропасть. Здравый ум, мой черный волк, голосовал за первое. 

Я вышел на балкон. Город лежал под тяжелым одеялом тишины и мрачного неба. Окна в доме напротив были черны от происходящей за ними пустоты. Можно было только догадываться, есть ли там кто-то за этим окном, спит ли, занимается любовью, мучается от бессонницы. Но ничего не было видно – дом напротив казался полностью пустым. Пустовали и слабо освещенные улицы, и обманутый тишиной разум рисовал картины умершего мира, где только я последний оставшийся на Земле.

Я призрак, – подумал я, – бестелесный наблюдатель… – и следом, будто ожидая этого всю жизнь, родилась новая строчка: – Людской судьбы – их радостей, их бед…

Я даже не сделал попытки вернуться на кухню, взять блокнот, ручку, чтобы записать результат. Кубик Рубика слов, будто в руках гения, с феноменальной скоростью соединялся в готовые фразы, и они прирастали к предыдущей строчке.

 

Я – призрак, бестелесный наблюдатель

Людской судьбы: их радостей, их бед.

Я – лекарь, принудительный спасатель,

Отдушина, и просто – теплый плед…

Я – призрак… Не меня коснутся очи

Прекрасных дам: их страсти, их любовь…

Душа моя давно разбита в клочья,