Страница 5 из 8
– Господи, спаси и помилуй, – шептал я услышанные когда-то от бабушки слова, обращённые ко Всевышнему. Уверен, что даже ярые атеисты в тяжелые моменты жизни произносили их не один раз.
Прошла минута, другая, десять …вечность …я уже был в полуобморочном состоянии, не зная, что и подумать, когда в дверь тихо постучали.
– Неужели отец ещё вызвал милицию? – подумал я. – Нет, не надо, не хочу, не буду!
Я живо представил себе большого злобного милиционера, который одевает на несчастного ребёнка наручники. Но спокойно и тихо вошла мама – ни отца, ни милиции. Она была хорошим педагогом и блестящим психологом. Эта провокация с ремнём и длительная пауза нужна была ей, чтобы я сам всё осознал, пострадал и раскаялся. Дальше мучать меня было бесполезно и не педагогично. Она поставила передо мной тарелку с фрикадельками и компот.
– Приятного аппетита.
– Спасибо. И это всё?
– Пока – да. Кушай и как следует думай.
Никакой клятвы и заверений, что больше не буду, мама не потребовала, но этот урок я запомнил на всю оставшуюся жизнь… Я не был очень послушным ребёнком, но никогда родители не поднимали на меня руку. Зато угрызения совести, что я нашкодил, но не был наказан, делали своё созидательно-воспитательное дело… Детей наказывай стыдом, а не грозою и бичом.
Я вспомнил об этом эпизоде в связи с тем, как и на каком языке общались между собой и общаются сегодня люди, которые нас окружают. Партийно-хозяйственная верхушка СССР, включая генеральных секретарей КПСС, материлась по-чёрному и всех «тыкала». Это был признак надменности, отсутствия словарного запаса и общей культуры. Особенно эта барско-хамская привычка меня возмущала в М. Горбачеве, который всех «тыкал». Первое время этот политик вызывал у меня искреннее уважение. В 1985 году после соответствующего пленума ЦК КПСС я даже написал в его поддержку целую брошюру «Апрельские тезисы – причины и следствия». Потом по мере того, как он собирался построить «социализм с человеческим лицом», я стал понимать, что он в силу своей партийной ограниченности тащит нас в очередной тупик с большой потерей времени и средств для будущих поколений. Но, несмотря на лозунги о перестройке, в отличии от Б. Ельцина, сам М. Горбачёв по-настоящему перестроиться так и не смог. До сегодняшнего дня он ничего не понял в развитии исторических процессов и упорно продолжает долдонить о совершенствовании и развитии социализма.
Современная ситуация с русским языком сегодня оказалась ещё хуже. Газеты и журналы, радио и телевидение, кино, театры, я уже не говорю об интернете, соревнуются в том, кто больше обрушит мата и жаргона на головы ошарашенных слушателей и читателей. Налицо явные признаки культурной и моральной деградации и вырождения нашего общества.
Было много и других полезных навыков, и привычек, которые я так или иначе усвоил от моих родителей. Наверное, это была информация, которая, в свою очередь, также передавалась им «по наследству» от их предков. Очень важно сохранить преемственность поколений, стараюсь хоть что-то передать моим детям. В детстве я, как и многие мои одноклассники – послевоенные дети, хотел стал военным лётчиком, как минимум, летать на истребителе. Примером для меня стал знаменитый пилот Алексей Маресьев. Я много раз перечитал «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого о военном лётчике, который был сбит во время Великой Отечественной войны, с трудом выжил, ему ампутировали ноги, но он вернулся в строй и на протезах (какие тогда были протезы!) продолжал воевать. Тогда я твёрдо решил – буду лётчиком, это и есть настоящая жизнь, моя судьба. В том быть может была сила нашего послевоенного поколения, что мы воспитывались на героических, а не меркантильных примерах. Эта книга рассказывала, как можно служить Отечеству, оставаться человеком в самых тяжёлых нечеловеческих условиях и обстоятельствах. Кроме того, передо мной стоял наглядный образ отца, на котором в его 27 лет, после возвращения с фронта, боевых ранений было больше, чем наград, но он не сломался, не спился, – учился, работал и многого в жизни добился.
Следующее за нами молодое поколение стремилось в космонавты – это, по их мнению, и была настоящая жизнь, в ней есть место подвигу…
После 1991 года всё резко покатилось вниз – сначала примером «достойной» жизни для молодёжи стали бандиты, потом банкиры, а сейчас и того хуже – берущие взятки чиновники всех мастей. При этом никаких талантов иметь не надо, алгоритм успеха очень прост важно не зарываться и по чину брать…
Мамина работа в техникуме заместителем директора по учебной части требовала своего рода необыкновенных способностей, ведь в то время не было «умных» компьютеров и моделировать весь учебный процесс необходимо было в голове. Это была задача с очень многими переменными неизвестными. Надо было равномерно, без «дискриминации» и обид распределить почасовую нагрузку между почти ста преподавателями разных специальностей, разбив её на полугодия, четверти и месяцы, учитывая особенности дневного и вечернего отделения. С разбивкой на каждый день недели каждому преподавателю мама находила свою аудиторию, лабораторию или площадку для практических занятий… Всякому потоку, учебному курсу и каждой группе надо было найти свои программы и своих учителей. Затем надо было сделать так, чтобы у каждого из лекторов и преподавателей было как можно меньше «окон». То есть, не занятого учёбой времени, когда после первой «пары» (45 мин. х 2) работа либо вообще заканчивалась, – а ведь некоторые приезжали на работу даже из Подмосковья, – либо человек вынужден был несколько часов ожидать следующей «пары». К этому следует добавить, что преподаватели любили обедать на работе, так как продукты в магазинах сметали приезжие из других городов. Это была своего рода «карточная система», обеспечиваемая ЗИЛом, для которого, в основном, техникум и готовил специалистов. Автогигант, имевший свои подсобные хозяйства, выделял квоты продуктов для голодающих преподавателей и студентов. Поэтому в расписании, кроме прочего, следовало предусмотреть для тех, кто работал днём, возможность пообедать по скользящему графику. Одним словом, это была адская и одновременно виртуозная работа, а называлась очень просто: составить учебное расписание. Дальше это расписание начинало «жить» своей лихой жизнью. Каждый день кто-то заболевал, «уходил в декрет», уезжал в отпуск, увольнялся, повышал квалификацию и т. д. Это, в свою очередь, вызывало целую лавину изменений и корректив в расписании. И всё начиналось заново…
Иногда после работы мама приносила домой большие рулоны расчерченной ватманской бумаги и допоздна на кухне продолжала колдовать с расписанием. В эти минуты она мне казалась настоящим полководцем, который руководит целой армией неорганизованных и бестолковых студентов, а также беспомощных сотрудников, все они нуждались в её руководстве. Это была важная, но всего только часть её работы. Кроме организации процесса обучения она ещё отвечала за дисциплину, посещаемость, успеваемость, «рукоподнимаемость» и т. д.
В редкое свободное время мама могла позволить себе одно увлечение – рукоделие, вышивание цветов гладью нитками мулине. Такое у неё было хобби, она садилась за пяльцы и кропотливо вышивала большие красивые хризантемы на льняных портьерах, которые украшали все дверные проёмы в нашей квартире. Тогда это было модно и восхищало редких гостей и родственников.
У неё была только одна по-настоящему задушевная подруга – Малиновская Людмила Фёдоровна, красивая женщина, большая модница, преподаватель этого же техникума и по совместительству моя крёстная мать. Крестили меня, разумеется, тайно от отца и «доносчивой» атеистической общественности. С тех пор дома мама хранила мою икону Владимирской Богоматери, собственно, единственное (кроме воспитания и образования), что в силу различных обстоятельств только и осталось мне в наследство от родителей… Да, ещё от отца остались его боевые ордена и медали. Но я об этом совсем не жалею, родители всей своей жизнью подготовили меня к тому, что я должен всего добиться своим трудом, терпением и умом.