Страница 3 из 20
Тимошенко
Жуков
Маленков
No2
22.6.41 г.
7.15
Директива мало похожа на военный документ. На ней печать политической редактуры Сталина. Это акт политической воли, решительных намерений покарать вероломного соседа, в ней едва скрытая надежда на то, что, возможно, пожар войны еще удастся быстро погасить. Иначе трудно понять, почему, "до особого распоряжения наземными войсками границу не переходить". Отдавая приказ "разбомбить основные группировки противника", Сталин еще не знал, что только в первый день, только войска Западного особого военного округа потеряют 738 самолетов, из них 528- на аэродромах. Такое же положение было в КОВО, ЛВО и ПрибОВО. В первые же часы войны немцы добились абсолютного господства в воздухе, уничтожив лишь за один день 22 июня свыше 1200 самолетов!
В этот день было принято много решений. Повторяю:
Сталин не знал еще размеров катастрофы. Первая растерянность и подавленность прошли. Но в голове неотвязно вертелась мысль: как он мог довериться Гитлеру? Как фюрер смог провести его? Хорош и Молотов! Выходит, все многочисленные сообщения разведки, информация по другим каналам о готовящемся нападении Германии и конкретных сроках были верны? Выходит, что, если бы он послушался Павлова и несколько дней назад дал указание привести войска в состояние полной боевой готовности, многое могло произойти по-другому? Сталину все время казалось, что сегодня в кабинет соратники с укоризной думали о его просчетах. Ему даже подумалось, что они засомневались в его прозорливости. Это было невыносимо! Сама мысль о том, что люди (и не только здесь, в Кремле) могут усомниться в его мудрости, прозорливости, непогрешимости, была нестерпимой...
По предложению Тимошенко Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа были преобразованы в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты. Через два дня также были созданы Северный и Южный фронты. Сталин все время требовал информации о положении на границе, о принимаемых мерах по реализации Директивы No 2. Несколько раз, обращаясь к Тимошенко, Жукову или Ватутину лично или по телефону, нетерпеливо и зло говорил:
- Когда наконец вы доложите ясную картину боев на границе? Что делают Павлов, Кирпонос, Кузнецов (командующие фронтами.- Прим. Д. В.)? Что делает, наконец, Генштаб?
Ватутин два или три раза привозил в Кремль оперативную карту. Но утешительного там ничего не было. На ней цветными карандашами были тщательно нанесены районы расположения наших армий, корпусов, места базирования авиации, направления выдвижения резервных соединений. Не было главного: где конкретно шли бои, где находился противник, каков был характер действий советских войск. В Кремле еще не представляли, что немецкие войска смогли нарушить, а на Западном фронте почти полностью парализовать управление и связь. Генерал армии Павлов уже через несколько часов после начала вторжения потерял нити управления войсками своего фронта. Многомесячные, почти безнаказанные полеты немецких самолетов-разведчиков, агентурные данные позволили германскому командованию с исключительно большой точностью засечь все пункты управления, линии связи, аэродромы, склады, места дислокации частей. Первый удар агрессора - воздушный, артиллерийский, танковый - был исключительно эффективным. Заброшенные вражеские диверсанты нарушили проводную связь. А она тогда имела большее значение, чем радиосредства.
Не лучше положение было и на Северо-Западном фронте. Как вспоминал П. П. Собенников, командующий 8-й армией ПрибОВО (в июле - августе ему предстоит стать, правда, всего на несколько недель, командующим фронтом), "никакого четкого плана обороны границы не было. Войска главным образом находились на строительстве в укрепленных районах, на строительстве аэродромов. Части не были укомплектованы. Долговременные сооружения не были готовы. Уже утром почти вся авиация Прибалтийского военного округа была сожжена на аэродромах. Например, из смешанной .авиадивизии, которая должна была поддерживать 8-ю армию, к 15 часам 22 июня осталось 5-6 самолетов...". Далее Петр Петрович Собенников, которому посчастливилось пройти всю войну (командарм, командующий фронтом, снова командарм, заместитель командующего армией), с горечью отмечает, что с началом боевых действий "на командный пункт стали поступать по телефону и телеграфу весьма противоречивые указания об устройстве засек, минирования и т. п., причем одними распоряжениями эти мероприятия приказывалось производить немедленно, другими они в последующем отменялись, затем опять подтверждались... В ночь на 22 июня я лично получил приказание от начальника штаба округа генерал-лейтенанта Кленова П. С. в весьма категоричной форме-к рассвету 22 июня отвести войска от границы... Вообще чувствовалась большая нервозность, несогласованность, неясность, боязнь спровоцировать войну... Как войска, так и штаб армии не были укомплектованы. Не было в должном количестве средств связи, транспорта. Таким образом, штаб армии не был боеспособен". Это констатировал командующий армией, встретивший войну с ее первых часов. И в таком положении был не только один командарм.
А Сталин все ждал победных или, по крайней мере, обнадеживающих донесений. Их не было. Как только открывалась дверь его кабинета, он быстро вскидывал голову, вглядываясь в лицо входящего. Успокаивающих реляций не было. "Вождь" нервничал. За весь первый день войны Сталин выпил лишь стакан чая. Ему казалось, что военачальники медлят, проявляют нерешительность, недостаточно поняли смысл директивы, направленной утром в приграничные округа. В гражданской войне его часто использовали как уполномоченного партии на различных фронтах. Он уверовал в эффективность энергичного нажима на штабы и руководителей с помощью жестких требований, угроз, различных мер административного характера. Неясная обстановка действовала на него угнетающе. Ждать больше Сталин не мог. Не закончив обсуждения с Молотовым, Ждановым, Маленковым документа о создании Ставки Главного Командования, который привез Тимошенко, Сталин вдруг поднялся, походил по кабинету и приказал:
- Срочно направить авторитетных представителей Ставки на Юго-Западный и Западный фронты. К Павлову поедут Шапошников и Кулик, к Кирпоносу - Жуков. Вылететь сегодня же. Немедленно.
Подойдя к столу и оглядев всех присутствующих, вновь жестко и как бы с угрозой сказал:
- Немедленно!
Все согласно закивали. Сталину казалось, что необходимы все новые и новые энергичные импульсы из центра, которые побудят к более решительным действиям штабы и войска. По его инициативе и требованию Ватутин к исходу дня подготовил еще одну директиву Главного Военного Совета. (Ставка под председательством Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко была создана на следующий день.) Ее первоначальный вариант был сильно отредактирован Сталиным. Этот документ, известный как Директива No 3, достаточно пространный, поэтому приведу лишь некоторые выдержки:
"Военным советам Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов
1. Противник, нанося главные удары из Сувалковского выступа на Олита и из района Замостье на Владимир-Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шяуляй, Седлец, Волковыск, в течение 22.6., понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях. На остальных участках госграницы с Германией и на всей госгранице с Румынией атаки противника отбиты с большими для него потерями.
2. Ближайшей задачей войск на 23-24.6. ставлю:
а) концентрическими (так в тексте.-Прим. Д. В.) сосредоточенными ударами войск Северо-западного и Западного фронтов окружить и уничтожить Сувалковскую группировку противника и к исходу 24.6. овладеть районом Сувалки;
б) мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиации Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6 А (армий.- Прим. Д. В.) окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24.6. овладеть районом Люблин..."