Страница 12 из 20
Жданов и Жуков, докладывая из Ленинграда о положении дел, привели факты, когда немецкие войска, атакуя наши позиции, гнали перед собой женщин, детей, стариков, ставя тем самым в- исключительно трудное положение обороняющихся. Дети и женщины кричали: "Не стреляйте!", "Мы - свои!", "Мы свои!". Советские солдаты и офицеры были в замешательстве: что делать? Нетрудно представить, что могли испытывать и несчастные люди, когда в их спины упирались стволы немецких автоматов и впереди тоже могла ждать смерть. Сталин среагировал немедленно. Среагировал в духе своей натуры - предельно жестоко:
"Говорят, что немецкие мерзавцы, идя на Ленинград, посылают впереди своих войск стариков, старух, женщин, детей... Говорят, что среди ленинградских большевиков нашлись люди, которые не считают возможным применить оружие к.такого рода делегатам. Я считаю, что если такие люди имеются среди большевиков, то их надо уничтожать в первую очередь, ибо они опаснее немецких фашистов. Мой совет: не сентимен-.тальничать, а бить врага и его пособников, вольных или невольных, по зубам... Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, косите врагов, все равно, являются ли они вольными или невольными врагами... Продиктовано 04 часа 21.09.41 года тов. Сталиным. Б. Шапошников".
Война жестока по своей сути, но здесь жестокость особого рода жестокость не только к врагу, это понятно, но и к своим соотечественникам. "...Косите врагов, все равно, являются ли они вольными или невольными врагами..." Жуков и Жданов сообщали, что это женщины, старики, дети, а он: "...не сентиментальничать, а бить врага и его пособников... по зубам..." Детей, своих детей - "по зубам" ... из автомата?! Это никогда ни понять, ни объяснить, ни тем более оправдать невозможно... Воистину: "жестокость человека - отвратительна!". Жестокость по отношению к своим согражданам, к тем, кого гонят впереди себя нравственные ублюдки, как и к тем,кому он доверил высокие посты,- фактическое признание своей вины. Но в этом случае нужно быть жестоким к самому себе. А этого Сталин не мог.
Для того чтобы полнее почувствовать, что и в условиях кошмара тех дней расправа Сталина с генералами не была простым эмоциональным всплеском, а являлась продолжением его произвола конца 30-х годов, приведу лишь два свидетельства. Расстрелянные генералы предстают в этих свидетельствах совсем в ияом свете. После войны генерал-майор Б. А. Фомин, бывший работник штаба Западного фронта, писал:
"С августа ^940 года Павловым било проведено пять армейских полевых поездок, одна армейская командно-штабная военная игра на местности, пять корпусных военных игр, одна фронтовая военная игра, одно радиоучение с двумя танковыми корпусами, два дивизионных и одно корпусное учение. Павлов, тщательно следя за дислокацией войск противника, неоднократно возбуждал вопрос перед наркомом обороны о перемещений войск округа из глубины в приграничный район. К началу войны войска округа находились в стадии оргмероприятий. Формировалось пять танковых корпусов, воздушно-десантйый корпус, три противотанковые бригады и т. д. Все перечисленные соединения не были полностью сформированы и не были обеспечены материальной частью.
О подготовке .немцами внезапного нападения Павлов знал и просил разрешения занять полевые укрепления вдоль госграницы. 20 июня шифротелеграммой за подписью заместителя начальника оперуправления Генштаба Василевского Павлову было сообщено, что просьба его была доложена наркому и последний не разрешил занимать полевых укреплений, так как это может вызвать провокацию со стороны немцев.
В действиях и поступках Павлова как в предвоенный период, так и во время ведения тяжелой оборонительной операции лично я не усматриваю вредительства, а тем более предательства. Фронт постигла неудача не из-за нераспорядительности Павлова, а из-за ряда причин, важнейшими из которых были: численное превосходство противника, внезапность удара противника, запоздание с занятием рубежей УРов, безграмотное вмешательство Кулика..."
Вот сообщение генерал-полковника Л. М. Сандалова генералу армии В. В. Курасову. "Что касается командующего 4-й армией генерала Коробкова, то в отношении этого способного командира, отличившегося в боях в Финляндии, где он храбро воевал во главе своей дивизии, совершена вопиющая несправедливость. Генерал Коробков по окончании войны в Финляндии был назначен командиром корпуса и затем, за несколько месяцев до войны, вступил в командование 4-й армией, показал себя храбрым и энергичным командующим армией. Недостаток его заключался в стремлении безоговорочно выполнять любое распоряжение командования войсками округа, в том числе и явно не соответствующее складывающейся обстановке.
Почему был арестован и предан суду именно командующий 4 А Коробков, армия которого хотя и понесла громадные потери, но все же продолжала существовать и не теряла связи с штабом фронта? К концу июня 1941 года был предназначен по разверстке (заметьте, "по разверстке"! - Прим. Д. В.) для придания суду от Западного фронта один командарм, а налицо был только командарм 4-й армией. Командующие 3-й и 10-й армиями находились в эти дни неизвестно где, и с ними связи не было. Это и определило судьбу Коробкова. В лице генерала Коробкова мы потеряли тогда хорошего командарма, который, я полагаю, стал бы впоследствии в шеренгу лучших командармов Красной Армии..."
Таких, кто мог стать, но не стал, было немало. Очень многие погибли на поле брани. Немало было и таких генералов, которые, исчерпав все возможности борьбы и не желая попасть в плен или на сталинскую расправу, кончали с собой. Архивы сохранили немало донесений о подобных случаях. Вот командир 17-го мотомехкорпуса генерал-майор М. П. Петров сообщает маршалу Тимошенко о том, что 23 июня покончил с собой его заместитель Кожохин Николай Викторович... Кончил жизнь самоубийством командующий ВВС Западного особого военного округа Колец Иван Иванович... Начальник Управления политической пропаганды ЗапОВО Д. А. Лестев в донесении объясняет самоубийство Копеца "малодушием вследствие частных неудач и сравнительно больших потерь авиации...". Тогда представлялось (а может быть, просто боязнь прослыть паникером?), что неудачи "частные", а потери- "сравнительно большие"...
У некоторых генералов, попавших в водоворот трагических событий, судьба сложилась еще горше.
В августе 1941 года органы госбезопасности доложили Сталину, что два генерала сдались добровольно б плен немцам и работают на них. Один - бывший командующий 28-й армией генерал-лейтенант В. Я. Качалов, другой командующий 12-й армией генерал-майор П. Г. Понеделин. Сталин наложил резолюцию: "Судить". Не все приказы, далеко не все, касающиеся фронтовых дел, особенно в первый период войны, пунктуально выполнялись. Если бы выполнялись, не оказались бы немцы осенью у стен Москвы. А вот такие приказы, как "судить", исполнялись непременно, Два генерала в октябре 1941 года были з а о ч н о осуждены по ст.265УПК РСФСР и приговорены к расстрелу "с конфискацией лично им принадлежащего имущества и ходатайством о лишении наград-орденов Советского Союза".
Незадачливым и циничным осведомителям было невдомек, что Владимир Яковлевич Качалов погиб 4 августа 1941 года от прямого попадания снаряда. Но до 1956 года члены его семьи, кто остался жив, носили клеймо родственников "предателя Родины". Еще более драматична Судьба Павла Григорьевича Понеделина. В августе 1941 года, уже будучи в окружении, он был Тяжело ранен и в бессознательном состоянии попал в плен. Долгие четыре года гитлеровских лагерей не сломили генерала, он достойно нес свой крест. Поддерживал павших духом, категорически отказался от сотрудничества с фашистами. После освобождения и репатриации в 1945 году Понеделнн был арестован и пробыл теперь уже в советском лагере пять лет, хотя еще в 1941 году был приговорен заочно к смерти. После ходатайства Понеделина, направленного лично Сталину, его вторично судили 25 августа 1950 года и еще раз приговорили к расстрелу. Дважды приговоренный к смерти, перенесший ужас гитлеровских и сталинских лагерей, генерал-майор Понеделин был расстрелян только потому, что имел несчастье-в бессознательном состоянии-попасть в плен...