Отлично получилось (ЛП)

— Эй, эй. — Джексон обнял меня за плечи и притянул к себе, прижав спиной к своей груди. Секунды тикали, мое дыхание постепенно замедлялось. — Хорошо, — сказал он, понизив голос. — Мы сделаем по-твоему. Я не настаиваю на большем. Я просто подумал, что мы могли бы попробовать и посмотреть, что произойдет, но я согласен на твои условия.

Мое сердце сжалось, и с каждым ударом оно сжималось все сильнее.

— Это все, что я могу дать. Извини.

— Нет причин сожалеть, — сказал Джексон, но я слышала досаду и разочарование в его голосе. Он поцеловал меня в плечо, а затем отодвинулся, и холодный сквозняк занял его место, когда он начал натягивать джинсы. — Мне все равно надо идти. Нужно кое-что сделать с утра, так что меня не будет до полудня. Потом я закончу с плинтусами внизу, и мы займемся полом и всем остальным, что нужно сделать на этом этаже.

— Отлично, — сказала я. Дом, план и он.

Жаль, что это было не для меня. Хотя впервые за много лет я пожалела, что не из тех девушек, которые верят в счастливый конец.

Глава 23

В понедельник утром я расхаживала по коридору на втором этаже, ощущая, как меня захлестывают волны раздражения и паники. Черная вдова наблюдала за мной, и ее усатое лицо осуждающе следило за моими экспрессивными перемещениями. Инстинкты предупреждали меня не брать трубку, но сегодня был немного унылый день — на самом деле несколько последних дней были унылыми — и это навело меня на мысль, что у мамы тоже может быть один из таких. А чувство вины за то, что я проигнорировала ее звонок в прошлый раз, стало решающим фактором — и я взяла трубку.

И тут же пожалела об этом.

— Но почему ты должна переезжать к нему? — спросила я.

В моей голове одна за другой всплывали веские причины, по которым мама в очередной раз решила сменить своё место жительства.

— Потому что так намного проще всё время заниматься сексом, — возразила мама, и я застонала, желая заткнуть себе уши, хотя это было невозможно.

Ладно, если маме так хочется, я тоже могу «играть грязно».

— Тогда почему он сам не поможет тебе переехать, раз получает все преимущества?

Её раздражение перешло на новый уровень.

— Я думала, что смогу попросить о помощи свою единственную дочь, но, очевидно, ошиблась. Я просто использую деньги, которых у меня итак нет, и позвоню грузчикам. Тогда ты будешь счастлива?

Я окинула взглядом всю работу, которую мне нужно было сделать и о которой я не могла рассказать матери, потому что она посчитала бы это актом измены. У меня осталось всего несколько недель, во время которых я смогу пользоваться помощью Джексона. И после нашего грубого окончания субботнего вечера я волновалась, что сегодня общение между нами будет натянутым. Я была почти уверена, что сегодня он скажет, что больше не может этим заниматься, и соберёт свои инструменты. А затем покинет наш проект и меня, в том числе. Я пыталась морально подготовиться к этому и быть собранной, хотя всё внутри меня говорило, что это ужасно неправильно.

«Решаем проблемы по мере поступления, Иви…»

— Нет, не делай этого, — сказала я, сосредоточившись на текущей ситуации. — Я найду время и помогу тебе переехать.

— Знаешь, не стоит так беспокоиться обо мне.

— Мама… — я не знала, что еще сказать. Неважно, сколько раз я выражала своё беспокойство по поводу ее жизненного выбора, это не имело значения. Ничего не изменилось. Прежде я была решительно настроена не позволять ей вновь совершать те же ошибки, но затем наступила ночь, которая потрясла меня до глубины души, и я решила предоставить маме свободу действий, чтобы потом не мучится постоянными сожалениями. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

— И прямо сейчас мысль о том, чтобы переехать к мужчине, которого я люблю, делает меня счастливой.

Об этом я и беспокоилась. Что случится, когда он ее бросит? Я даже не хочу думать об это ее новой влюбленности. Кажется, мама была влюблена в любовь больше, чем в кого-либо из мужчин, с которыми встречалась.

Любовь. Это слово заставляло меня чувствовать пустоту и холод внутри. Меня тошнило от любви еще до того, как я стала достаточно взрослой, чтобы ходить на свидания, и с тех пор моя горечь только росла. Смирившись с неизбежным, я сказала:

— Напиши мне подробности, и я что-нибудь придумаю.

Мама была в восторге, несомненно, взволнованная тем, что ее уловка с чувством вины сработала, и я попрощалась.

Повесив трубку, я заметила Джексона, который стоял на верхней ступеньке лестницы.

Отлично. У нас итак появилась напряженность в отношениях, а теперь он еще и будет считать меня слишком чувствительной. Хотя это вполне можно отнести к Правилу № 10, как один из способов продемонстрировать как можно больше моего «багажа». Только вот этот чемодан с сумасшествием Джексон уже видел.

— Извини, — сказал он. — Я не мог не подслушать. Все в порядке?

Я подумала, не сказать ли ему, что все в порядке, но вместо этого потерла виски, за которыми уже формировалась головная боль, надеясь убедить ее оставить меня в покое на некоторое время. Я итак была полностью завалена дерьмом, чтобы иметь дело еще и с ней.

— Моя мама переезжает к новому парню. Очевидно, он делает ее счастливой, так что я должна просто смириться с этим.

Джексон шагнул в коридор, и лампочки над головой осветили его волосы и грубое красивое лицо.

— Но ты беспокоишься о том, что случится, когда он перестанет делать ее счастливой. Из-за того, что случилось в прошлый раз.

Я сжала губы и кулаки, чтобы не заплакать, но мои глаза все равно наполнились слезами. Если бы Джексон точно не знал, что я чувствую, то мне удалось бы сдержаться.

— В значительной степени, — ответила я, а затем очень громко шмыгнула носом.

Через пару больших шагов Джексон заключил меня в объятия. Я хотела, чтобы у меня хватило сил оттолкнуть его. Хотела сказать ему, что мне не нужно плечо, чтобы выплакаться — в прошлый раз, когда я использовала его плечо, все закончилось не очень хорошо. Но я не могла заставить себя оттолкнуть Джексона, когда было так чертовски хорошо находиться в его объятиях.

— Я знаю, что не должна позволять маме дергать меня всякий раз, когда ей нужно переехать к новому парню или сбежать от него. Так она никогда не научится быть независимой. Но, думаю, что этот корабль всё равно уплыл, и я больше ничего не могу поделать. Я устанавливаю границы, а мама просто смеется и ломает их, как Годзилла, не заботясь о разрушениях, которые оставляет.

Джексон провел рукой по моим волосам.

— Все в порядке. Я лучше всех знаю, каково это — пытаться установить границы с членами семьи, которые не принимают их всерьёз.

Я улыбнулась в ответ. Его семья была построена на любви, а не разрушении. По крайней мере, они заботились о благополучии Джексона, а не только о своем.

— Вот что я тебе скажу. Я помогу тебе перевезти маму в дом ее нового парня, и мы мило поболтаем с ним о том, что произойдет, если он не сможет сделать ее счастливой.

Я засмеялась сквозь слезы.

— Бедный парень. Если он не бросит ее, то мама сама его оставит. Это как игра в «Займи стул» — она просто будет продолжать двигаться, пока музыка не остановится, или пока она сама не обессилит. Мало какой парень это выдержит. Даже если он и захочет двигаться вместе с ней, то его зад не позволит ему.

— Может быть, этот останется, — сказал Джексон, и я посмотрела на него так, словно он сошел с ума. — Эй, немного оптимизма никому не повредит.

— Чушь. Мне было больно каждый раз, когда я так думала. — Острая боль пронзила мое сердце. Пора переориентироваться, прежде чем я потеряю контроль над собой и разревусь.

Я вырвалась из объятий Джексона.

— Мне нужна вишневая кока-кола. Хочешь одну? — Сахар плюс кофеин всегда были надежным выбором. Джексон не сразу ответил. — Я возьму тебе одну, на всякий случай.

Когда я бросилась вниз по лестнице, он добавил.