Страница 4 из 9
Поняв, что новенький смотрит на меня, я окинул его тяжелым, презрительным взглядом, добавив немного свойственного мне холода и высокомерия. Пусть сразу определит мой статус, пусть знает, кому надо подчиняться, кого надо бояться, кто станет его ночным кошмаром, его мучителем и палачом. Только идиот бы меня не понял. Да, я все вложил в свой взгляд. И получил в ответ неприкрытый вызов. Светлый смотрел на меня своими огромными золотистыми глазами, и такой ненависти я не чувствовал уже давно. Первое, что я понял сразу же – я только что обрел злейшего, непримиримого врага. Второе – Лелуш, несмотря на опасения Алекса, должен умереть.
Глава 3
И все-таки мне интересно, зачем глава Альянса Света отправил единственного сына в самое сердце вражеского лагеря? Открытая война между светлыми и темными давно завершилась, но память-то осталась. А сейчас, когда Богиня Тьмы вот-вот сбросит оковы, все уже заочно ополчились на темных эльфов. Этим можно объяснить и страх Александра за безопасность Рейн. Красные глаза – признак особого благословения Никсы, а если учесть, сколько зла она принесла на Сумеречный Континент и в Алассар в целом, то благословение это сродни проклятию. Это как смертный приговор, полученный в дар при рождении.
Во время занятия я внимательно изучал новенького. Думаю, справиться с ним будет не так сложно. На вид обыкновенный слабак, привыкший, что все вокруг его любят и восхищаются. Конечно, это же сынок главы Светлого Альянса. Но я сломаю его за пару дней, превращу в жалкую тень самого себя. Настроение от этих мыслей почему-то не поднялось. Мне, по сути, глубоко наплевать на мальчишку так же, как и на Рейн. Если бы не приказ Александра, я бы даже внимания на этот мусор не обратил, продолжая двигаться к собственной цели. И необходимость тратить свое время на этих ничтожеств вызывает во мне лишь глухое раздражение.
Мастер Кронос беспрепятственно завершил занятие и отпустил нас. У меня по расписанию была встреча с наставником, и я решил воспользоваться случаем и представить ему Рейн. Хочу, чтобы он обучил её всему, что знает сам. Дождавшись, когда все, включая светлого, покинут аудиторию, я схватил Рейн за руку и потащил за собой. Она вырвалась с необычной для столь хрупкого создания силой.
– Какого хаффа? – рявкнула она, прожигая меня полным негодования взглядом. Признаю, я слегка опешил. Вот уж чего, а злости с её стороны я никак не ждал.
– Хочу познакомить тебя с твоим будущим наставником, мастером Мисту, – забыв о высокомерии, ответил я. Приложить бы её за такое пару раз об стену, но, думаю, у меня еще будет много времени на воспитание девчонки. Рейн, похоже, испугалась собственной вспышки. Кровавые глаза уставились на меня двумя бездонными озерами.
– Прости, – она отвела взгляд и опустила голову. А затем почему-то начала оправдываться. – Просто не стоит прикасаться ко мне без предупреждения. Я еле сдержалась, чтобы не полоснуть тебя мечом.
А ведь и правда, в одной её руке был зажат обнаженный скимитар. Не удержавшись, я рассмеялся.
– Рейн, – под её настороженным взглядом мне стало еще смешнее. – Ты при всем желании не успела бы меня ударить. Одно резкое движение, и я сломал бы тебе руку в трех местах.
И, скорее всего, шею, но этого я говорить не стал.
Вместо ответа девчонка кивнула и закинула меч в ножны. Надеюсь, на следующее занятие она явится уже без оружия. На первый раз я готов простить нарушение правил Академии, но в дальнейшем подобных поблажек не будет.
Больше не пытаясь взять её за руку, я пошел вперед. Тренировочная арена была на заднем дворе Академии, и по идее мастер Мисту уже должен быть там с несколькими своими учениками. Если честно, он уже ничему не мог меня научить. Я взял у него все, что он мог мне дать, и даже больше. В тренировочных боях я неизменно побеждал своих противников. Наверное, это возмездие за многочисленные поражения в прошлом.
Обернувшись, я понял, что Рейн за мной не идет. Устало вздохнув, я вернулся. Поистине, мое терпение безгранично, раз я до сих пор и пальцем её не тронул. Девчонка так и стояла в коридоре, провожая меня подозрительным взглядом.
– Ну, что еще? – равнодушно поинтересовался я. Не могу сказать, что меня действительно волнуют её чувства и переживания. Мне даже не особо интересно, как она собирается адаптироваться в Академии. Мое дело – защищать.
Рейн долго молчала, прежде чем ответить.
– Клауд, я могу тебе верить? – наконец, очень тихо спросила она.
Признаюсь, я ждал этого вопроса, но не так скоро. Она сильная, да, но ей нужен кто-то, кто поддержит в трудную минуту. Какой-то островок спокойствия посреди океана враждебности. Проблема в том, что я никак не могу быть этим островком. Мне это не нужно. Поэтому я выдержал пристальный, исполненный надежды взгляд кроваво-красных глаз.
– Здесь никому нельзя верить, – сказал я как можно более спокойно. – И я не исключение.
Я сказал правду. Скорее я тот, кого ей следует бояться.
– Тогда тебя никто не должен видеть рядом со мной, – вполне резонно заключила она. И откуда в девчонке такая проницательность?
– Пожалуй, – согласился я, чувствуя себя последним идиотом. Нельзя, чтобы кто-то видел, что я вообще с ней вот так вот просто разговариваю. Я, по идее, должен стать её главным мучителем. Я же темный король, палач, тиран и далее по списку.
Она кивнула и больше ни о чем не спрашивала. Не хочу знать, что она для себя решила, мне главное как можно скорее увеличить расстояние между нами, провести четкую грань. Кажется, у меня получилось. Стена вышла высокой и прочной.
Отвернувшись, чтобы скрыть промелькнувшую в глазах боль, девчонка обошла меня и направилась на арену. Я, мысленно выругавшись, последовал за ней. Ну что за наказание?
«Алекс, за что мне это?» – не выдержал я.
В ответ герцог Моргенштерн рассмеялся, не обратив внимания, что я непочтительно назвал его по имени. Его многие так называли, считая скорее другом и старшим братом, нежели командиром, но я никак не мог перешагнуть этот порог. И вот, наконец, решился.
«А кто сказал, что будет легко?» – казалось, он искренне веселится. Мне и самому стало неуютно от собственного нытья. Воздержавшись от колкого комментария, я направился к наставнику. Иногда полезно вовремя заткнуться, учитывая вспыльчивый характер Алекса.
Я шел по двору Академии, и мне, как обычно, уступали дорогу. Никто не мог бы подумать, что нас с темной что-то связывает. Слишком уж это было неправдоподобно, чтобы я опустился так низко. Поэтому на арену мы пришли с интервалом в полчаса. По дороге я наблюдал, как кто-то из учеников назвал Рейн чудовищем и послал в неё легкое проклятие. Она даже не повернулась, только пошатнулась от удара и пошла дальше. Упрямая девчонка.
Я мог только смотреть. И запомнить лицо обидчика, чтобы позже провести с ним долгую воспитательную беседу. Поняв, что спровоцировать девчонку на драку не получится, от неё отстали.
Я смотрел, как она наигранно легкой походкой подходит к мастеру Мисту. Рыцарь окинул хрупкую девушку, упакованную в полный тяжелый доспех, оценивающим взглядом и кивнул. Похоже, мое вмешательство вовсе не потребуется. Рейн с первого мгновения расположила к себе учителя. В глазах мастера мелькнуло что-то плотоядное, что мне сильно не понравилось, но повода вмешаться у меня пока не было. По правилам, в Лексиане строжайше запрещена связь между мастерами и их учениками. Но я могу поклясться, что Мисту не раз нарушал запрет, пользуясь дружбой с Алексом. Я не беспокоился за честь Рейн, не мое это дело, но, может быть, стоит её предупредить? Мисту разобьет её глупое сердце, растопчет и забудет. Не хватало мне только самоубийства.
Еще раз напомнив себе, что я не подписывался нянчить темную, я направился в свою комнату. На арене мне делать нечего. Слишком уж там скучно. Да и Рейн вызывает только злость и раздражение.
Похоже, я сделал правильный выбор. Достигнув середины двора, я увидел в саду Академии знакомую фигуру. Усмехнувшись в предвкушении неплохого развлечения, я направился туда. Лелуш расположился под раскидистой яблоней. Закинув руки за голову, он подставил лицо холодному осеннему солнцу и закрыл глаза. Я в курсе, насколько светлые любят лето, и ловят каждую возможность принять солнечную ванну. Скоро придет зима, и лютые холода заставят эльфов отсиживаться в стенах Академии. На безмятежном, идеально правильном лице застыла легкая усмешка, как будто ничего ему здесь не угрожает. Наверное, это больше всего меня и выбесило. Даже больше, чем разгуливающий неподалеку тихо урчащий фамильяр в виде курицы-переростка.