Обреченные

         Взглянув на спутника Анна снова спросила:

         - Зачем корпорация заботится о здоровье рабочих, если хозяевам на нас наплевать?

         В ответ Леха разразился хохотом.

         -Ты реально думаешь, что все те пилюльки, маски и прочую хрень работягам навязывают, чтобы сохранить им здоровье?

         - Мы служим им запчастями, ты сам сказал, - напомнила Анна.

         - Это так, - подтвердил Леха. - Но любой мегаполис изолирован от внешнего мира, они и без того защищены от любой заразы. Маски - это лишь один из элементов, прививающих повиновение. Очевидной надобности в них нет, только неудобство, зато приучает к выполнению распоряжений, пусть даже бессмысленных. А вот все эти таблетки - просто пустышки со вкусовыми добавками: безвредные, но и бесполезные, только лишь для того чтобы работяги тратили на них свои баллы, а не скапливали их слишком много на своих счетах. Обслуга в мегаполисах живет в долг, работяги не должны терять чувство, что все у них хорошо, только когда они вкалывают на корпорацию. Когда надобность в них, как в донорах, отпадает, просто в силу возраста, их утилизируют, объясняя тем, что они слишком плохо трудились и накопили недостаточно баллов на старость. А если вдруг рабочие калечатся или серьезно заболевают, на них навешивают штраф за безответственность, опустошают счет и тоже утилизируют. Ну и рождаемость контролируют, чтобы обслуга не плодилась больше, чем требуется. Да ты сама все знаешь, просто раньше смотрела на ситуацию с другой стороны.

         Да, Анна все это знала. Знала всегда. Не желала признавать очевидное, заставляла себя верить, но всегда знала.

         - Чем занимаются хозяева? - продолжала спрашивать Анна.

         Леха пожал плечами:

         - Всем, чем пожелают. Хотя, знаешь, там тоже своя иерархия: те, кто рангом повыше, соответственно, имеют больше прав и возможностей. Тот Генрих, к примеру, вряд ли занимал очень уж высокое положение. Но, в общем-то, все они ни в чем себя не ограничивают, просто живут. Всех их полностью обслуживают роботы. Ну, почти полностью. Слышал от одного умного парня из лаборатории, что искусственный интеллект - это телевизионный миф: роботы, которых собирают на заводах такие же роботы, неспособны действовать самостоятельно, только по заложенной в их память программе. А программы создают люди.

         - Кто именно?

         - Умники из лабораторий. Их отбирают на раннем тестировании, изымают из семей и дают им соответствующее воспитание. Живут они гораздо лучше, чем простые работяги, но, в общем-то, тоже никаких особых прав не имеют.

         - Так ты разговаривал с одним из них? - удивилась Анна. - Ведь запрещено общаться гражданам разных профессий.

         - Именно поэтому я сейчас и здесь, - ответил Леха с ухмылкой. - Как думаешь, почему обслуге запрещено общение?

         - Думала, ты мне расскажешь.

         - А мне интересно, что ты сама об этом думаешь. Ты не могла не задумываться о смысле запретов.

         Анна ответила не сразу. Конечно, ей часто приходили в голову мысли, насколько соответствуют истине пояснения к существующим правилам, которые без устали раздавали ведущие телепрограмм, и свои соображения по этому поводу у нее имелись. Молчание было вызвано тем, что Леха проявлял излишнюю проницательность, чем не могла похвастаться сама Анна, и это немного раздражало. Можно было подумать, что этот парень со шрамом знает про нее все, это вызывало чувство незащищенности и, в какой-то степени, беспомощности.

         - Наверное, для того, чтобы не распространялась лишняя информация, - предположила, наконец, Анна.

         - Я не ошибся, ум у тебя есть, - удовлетворенно кивнул Леха. - Пользуйся им почаще, дольше протянешь.

         - Ты часто это повторяешь, - заметила Анна. - Сколько здесь вообще протягивают, как ты говоришь?

         - Кому как повезет. Наверное, предел - лет сорок. Ах, да, ты ведь даже не знаешь, что это такое - в мегаполисах для работяг время исчисляется декадами. Такое придумали специально, чтобы обслуга поменьше задумывалась, поменьше планировала, не особо на что-то рассчитывала. Когда от рождения до смерти проходят тысячи дней, не особо задумываешься, как долго уже прожил, что и когда тебе пообещали. Чтобы тебе было понятно - в году триста шестьдесят пять дней, дальше считай сама. В общем, срок жизни здесь недолог. Дети рождаются редко, в основном у азиатов, большинство умирает сразу. Те, кто выживает, погибают в разборках банд или уничтожаются дронами корпораций.

         - У тебя была жена? - спросила Анна. - Там или здесь?

         Пора уже узнать ей что-нибудь и о самом Лехе.

         - В мегаполисе нет, - ответил спутник. - Гвардейцам редко выдают разрешение заводить семью, ведь их жены должны работать в том же ведомстве, что и мужья, а службу несут в основном мужики. Здесь завел себе одну азиаточку, выкрал в их поселке, но ее быстро грохнули.

         - Ты так просто об этом говоришь, - заметила Анна. - Ты что-нибудь чувствовал к ней?

         - Здесь ни знакомство, ни семью надолго не заводят, - ухмыльнулся Леха. - Кого угодно могут убить в любой момент. Или сам помрет от инфекции или отравы. Так что никто ни к кому не привязывается. Все просто выживают.

         Дорога вновь запетляла меж мусорных курганов из которых поднимались руины стен, будто гигантские сломанные зубы. Анне почудилось какое-то движение среди развалин недалеко от дороги.

         - Кто-то прячется, - пояснил Леха, когда спутница обратила на это его внимание. - Нет сейчас времени на охоту.

         - На охоту? - переспросила Анна.

         - Каждый встречный ценен только тем, что можно у него отобрать. Ну, для стервятников это еще и ходячий кусок мяса. Я ведь уже говорил, не всем так везет, как тебе.

         Анна оглянулась на развалины, в которых заметила движение, затем осторожно спросила:

         - Ты убил много людей?

         - Очень много, - без всякой бравады и с жутким спокойствием ответил Леха. - И убью еще больше. По-другому здесь не выжить. Ты тоже научишься. Если, конечно, не захочешь, чтобы тебя грохнули и сожрали.

         Анна вновь откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Привычный с рождения мир мегаполиса, утратив обманчивую маску идеальности, представлялся теперь средоточием лицемерия, несправедливости и человеческой мерзости. Но внешний мир, который она узнавала все больше и больше, казался еще более отвратительным в своей откровенной жестокости, мрачности, безнадежности. Почему человек не может просто жить? Жить так, как хочется ему, а не как того требуют правила, установленные непонятно кем.

         Проникший в разбитое окно ветерок обдал гарью предприятий и удушливой вонью помоек. Этот запах ни на секунду не позволял забыть, в какой реальности Анна находится сейчас. Леха и его товарищи защищали свои легкие от постоянного зловония, прикрывая рот и нос платками. Так, по словам Лехи, поступали все обитатели внешнего мира. Последовав их примеру, Анна пришла к выводу, что польза от такой предосторожности небольшая, к этому запаху можно лишь привыкнуть. Похоже, она уже и начинала привыкать. В горле першило, глаза слезились, но сейчас это уже не казалось столь невыносимым, как в первый день, когда выпала из чрева мусоровоза.