Нарисуй Италию

После душа Нелли переоделась в ванной, единственной замыкающейся комнате, в спортивный костюм и вернулась в комнату. Гость спал на спине, неудобно подвернув руку, упираясь щекой в ножку стула. Освободив его кисть, Нелли чуть отодвинула голову в сторону, секунду поколебавшись, отдала свою подушку.

Сразу не уснула, потянулась к карандашам и за несколько минут набросала лицо спящего гостя. Сам портрет получился схематичным, без деталей, а вот цветок в петлице, прорисовала тщательно, уже закончив, увидела, что в лепестках розы угадывается женское лицо.

Отложила рисунок в сторону и только тогда увидела, что на столе нет рамочки с фотографией. В панике оглядела пол и обнаружила у подоконника осколки и мятый снимок. Бережно расправила его и вложила между страниц учебника по биологии.

– Неблагодарная ты сволочь. Я тебе подушку отдала, а ты мою любимую фотку испоганил.

На фото изображен был не парень, хотя Нелька давно обзавелась объектом грёз, и ей было о ком лить слёзы. Фотограф запечатлел двух девушек, похожих внешне, одинаково смеющихся и радостных.

Выключив свет, Нелли развернулась к окну, потянулась до хруста в костях, закрыла глаза. Музыка за стеной немного утихла, видимо, соседка пригрозила вызвать полицию, разговоры уже слышались не так отчётливо, квартира наполовину опустела, а те, кто остался, постепенно впадали в дрёму и выключались из беседы, как перегоревшие лампочки на гирлянде. Одна за одной, пока не стало совсем темно и непразднично.

Неля потянула за лямку рюкзак, достала блокнот и раскрыла его на последней странице. В свете луны портрет дождливого красавчика обрёл некую таинственность, а глаза – потустороннюю глубину.

– Повезло же кому-то таким родиться! – с досадой воскликнула она и бросила взгляд в сторону нежданного квартиранта, но он не отреагировал на громкую реплику, спал крепко. – Такой точно не знает, что значит быть отвергнутым или незамеченным. Безответная любовь не про него. Скорее, он сам причина десятков разбитых сердец.

Утром пьяный квартирант исчез вместе с портретом, который нарисовала Нелька, оставив после себя только мятую подушку в грязной наволочке.

2 глава. Ведьма

Мысли о зеленоглазом незнакомце привели в итоге к Нодару и появлению её первой робкой влюблённости, зародившейся ещё в детском саду.

Меньше всего Нельке хотелось целовать Серёжу. Она раскачивалась на качелях, высматривая через кустарниковую изгородь ребят из старшей группы. Уже неделю Нодар не показывался в детском саду, видимо болел. Нелли жутко скучала по нему и ждала каждый день. Единственной возможностью увидеть его, была прогулка на улице. С недавнего времени их группу выводили на соседнюю площадку, и Нелька заранее занимала самое удачное место обзора – качели.

Серёжа подлетел к ней со спины. Стянул шапку и, не спрашивая разрешения, чмокнул в щечку, влажными холодными губами. Несколько секунд назад он ел сосульку, и поцелуй получился морозно-студёным.

Нелька вытерла щеку, обернулась.

– Ты чё?

– Это игра такая. Кого поймал, того целуешь.

– Фу, – коротко обрисовала Нелька своё отношение к поцелуям и посмотрела сквозь переплетения веток, присыпанных снегом, в надежде увидеть Нодара. Вот его, пожалуй, она бы поймала.

Едва она успела оторваться от наблюдения, как Серёжа прошипел ей на ухо:

– Ведьма идёт, – он резко дёрнулся назад, но почти сразу остановился и обречённо опустил взгляд, – поздно.

К качелям приблизилась воспитательница. Оглядела ребят пристальным взглядом и ткнула пальцем в перекособоченную шапку Нельки.

– Заболеешь.

Сергей выровнял помпон на голове Нелли, схватил её за влажную рукавицу и потянул в сторону беседки.

Воспитательница проводила их взглядом, в спины ребят полетели уже не раз озвученные реплики:

– Я, кажется, сотню раз говорила, чтобы не прятались по углам и не ходили к забору. Вас двадцать, а я одна. Свернёте себе шею, а я буду виновата.

В детском саду Александра Константиновна работала меньше года, чаще всего замещала тех, кто отсутствовал по болезни или уходил в отпуск. В среднюю группу она пришла два месяца назад, когда постоянная воспитательница ушла в декрет. Первым делом она запретила включать магнитофон, и тем самым лишила ребят одного из любимых развлечений – танца маленьких утят. Расставила столы и стулья рядами, как в школе и оборвала традицию чтения в начале тихого часа.

Новая воспитательница носила короткую стрижку с химическими кудрями на макушке и коричневые ботинки почти детского размера. Было в её чертах что-то совсем не женственное, даже грубое. Улыбалась она редко и сдержанно. В резких движениях, в коротких ответах сквозило раздражение и какая-то озлобленность. Ни с нянечкой, ни с другими коллегами она особо не дружила, сразу же выставила дистанцию и предпочла остаться сама по себе.

Месяц назад с лёгкой подачи поварихи Александра Константиновна получила прозвище Ведьма. Дети не стали оспаривать случайно брошенное слово, наоборот, подхватили и прилепили намертво. Лучше заведующей и родителей они знали, что эта кличка подходит воспитательнице как нельзя лучше. Александра Константиновна не была доброй. Могла грубо схватить или толкнуть, с нескрываемым удовольствием унижала и наказывала. Дети затаились и присмирели, старались лишний раз не злить ведьму и не выделяться.

Большую часть времени воспитательница наблюдала за своими подопечными, сидя за столом, в игру не включалась и не организовывала. Зорко выискивала повод придраться и излить скопившийся яд.

В тот день ей попалась Нелли. Тихий час начался чётко по расписанию. Секунда в секунду, дети закрыли глаза и вытянулись в кроватках, как маленькие выдрессированные солдатики. Нелька развернулась лицом к кровати Серёжи и потянула его за ухо.

– Спишь?

Мальчик приоткрыл один глаз.

– Да.

– Ага, вижу, – Нелька сдвинулась к краю постели. – Давай после полдника снеговика слепим?

Серёжа засопел.

– Ведьма нас сожрёт. Она Витке за грязные варежки чуть уши не открутила. И по жопе надавала мокрыми колготками. Она злая, – подытожил он.

– Папа говорит, что она справедливая и строгая, то что нужно нам оболтусам.

Уже заканчивая предложение, Нелли увидела, что Серёжа смотрит куда-то за её спину, и вжала голову в плечи.

Александра Константиновна обошла кровать и встала в проходе.

– Тихий час для кого придуман? Для меня, что ли? Если легли спать, значит должны спать, и никаких разговоров. И сами не спите и другим мешаете, – она говорила тихо, чеканя каждое, заканчивая фразы легким присвистом. С каждым словом закипала ещё больше, шипение усиливалось. – Кузнецова, ты не в первый раз устраиваешь беседы. Ялицкого будишь. Может, ты полагаешь, что правила на тебя не распространяются?

Нелька печально вздохнула. Слово «правила» и «обязанности» точно не входило в число её любимых, зато их очень уважал папа. Видимо, протяжный вздох девочки стал последней каплей. Александра Константиновна, стянула со спинки кровати клетчатую рубашку, грубо подняла Нельку за косу и резко одним движением затянула материал поверх её губ. Кожа на щеках стянулась и запылала, будто лицо натёрли наждачкой или проделали с ним болезненную детскую забаву «крапивка».

Воспитательница склонилась над подушкой:

– Попробуй только пикнуть.

Нелька не решилась пробовать. Зажмурилась и затихла. Серёжа несколько раз окликнул её, но она не шелохнулась. Её сковал животный страх и чувство беспомощности. Слёзы текли по щекам и впитывались в рубашку, нос предательски захлюпал, добавляя влажности самодельному кляпу. Никогда ещё Нелька не чувствовала себя такой обиженной и несчастной, в горле стоял ком размером с яблоко, мешал дышать и глотать.

Александра Константиновна несколько раз вставала со стула у дверей спальни и ходила по узким проходам между кроватями. Заслышав дробные, частые, словно стук копыт, шаги, Нелька замирала, ещё плотнее зажмуривалась, всем телом ощущая бешеное биение пульса. Шаги затихали на несколько секунд, Нелли знала, чувствовала, что воспитательница смотрит на неё и мечтала исчезнуть. Ведьма её пугала, не как что-то непонятное и необъяснимое, вроде смерти, не как захватывающая дух высота разрушенной водонапорной башни, а как собака. Вполне реальная собака, которая может укусить, и уже кусала других не единожды, но впервые её.