Парасомния

Вот и сейчас он переставал ощущать свое тело, вся энергия концентрировалась в подсознании, растрачиваясь на составление всех этапов решения проблем с бессонницей. Он не исключал негативного результата, он его планировал, и в случае, если что-то шло не так, оно все равно шло по плану и имело в голове Августа решение. Он даже помнил, каким из близнецов пожертвует, если их спятившая мамаша решит стрелять.

Август вернулся в свою комнату, куда немного раньше дворецкий доставил его вещи. Он телом находился в бывшей спальне Саманты, раскладывал свои вещи, проверял содержимое саквояжа, однако мысленно он был уже в комнате Оливии, куда его пригласила Нора спустя десять минут.

Держа в руках чашку с отваром, Август медленно потянул за дверную ручку, надеясь на то, что банальные методы уже дали результат и девочка спит. Не желая ее потревожить, он вошел в комнату, однако смелая надежда тут же испарилась. На кровати лежал человек, нуждающийся в помощи и уже смирившийся со своим положением. И хотя после теплой ванны ее тело вновь обрело розовый оттенок, глаза говорили о долгих бессонных ночах. Запавшие глаза, темный ободок вокруг, воспаленные веки и взгляд, абсолютно безразличный и вечно бегающий, – все это не давала Августу надежд. То, что он видел, никак не походило на небольшой портрет, написанный цветными красками, который был приложен к письму. Рисунок хранил яркую улыбающуюся девчонку с рыжими непослушными волосами, бунтующими против хвостиков и бантов.

Только с одной мыслью он подходил к ее кровати: «Главное – услышь меня». Еще в юности он заметил, что его голос обладает легким гипнотическим эффектом, и люди с охотой слушают его и порой, находясь в определенном трансе, готовы выполнить его просьбы. Друзья пророчили ему успехи в торговле либо дипломатии, однако пользу от этого он нашел в другом.

– Вы все сделали, как я просил?

– Да, мистер Морган, когда мы ее переносили в кровать… – здесь она постаралась взять себя в руки, – мне кажется, что она стала легче, словно пушинка, она так потеряла в весе… Пожалуйста, мистер Морган.

– Слезы оставьте, – чувствуя, чем это может обернуться, Август перебил ее сухо и без эмоций, – с этого момента говорю только я, и если вдруг задам вопрос, просто кивайте, вам понятно?

Она кивнула.

Он подошел к кровати, осмотрел девочку. Ее общее внешнее состояние говорило о том, что таких ночей в ее запасе осталось немного. Труднее всего Августу было нащупать пульс, однако он был, и это единственное, что давало надежду. Мышцы практически исчезли, а те, что остались, атрофировались. Она лежала в том же положении, в котором ее положили после купания. Август подумал, что на восстановление после нормализации сна уйдет не одна неделя. Но лучше так.

– Она сама пить может?

Мисс Уолш, словно ее шея затекла, очень тяжело помотала головой.

– Глотает?

Неуверенный кивок. Август Морган достал шприц без иглы, полностью наполнил его отваром и подошел к изголовью кровати.

– Оливия, – имя девочки он узнал еще на пороге дома, однако старался избегать его до этого момента, зная, как на него будут реагировать остальные, – Оливия, если ты меня слышишь, просто посмотри на меня.

Оливия продолжала водить глазами по комнате, не реагируя на Августа.

– Оливия, я здесь, я с тобой, ты мне нужна, и если ты меня слышишь, посмотри на меня.

Продолжая говорить с ней, он положил руку на голову, слегка поглаживая влажные от купания волосы. Мисс Уолш сбилась со счета, сколько раз ему пришлось произнести ее имя, пока она наконец среагировала. И это была первая маленькая победа мистера Моргана.

– Оливия, спасибо, меня зовут Август, будь со мной сейчас, не покидай меня, хорошо?

Девочка словно заморозила взгляд на нем, точнее, на его глазах, Август заметил, что как только он поймал ее взгляд, она перестала моргать, что заставило ее глаза слезиться. А быть может, она плакала, хотя он в этом сомневался, в этом состоянии она вряд ли может реагировать.

– Если ты меня слышишь, моргни.

Она плавно закрыла и открыла глаза, так, словно это вызывало у нее боль.

– Отлично, я хочу, чтобы ты выпила немного чая. Ты любишь чай?

Оливия продолжала смотреть ему в глаза, не выражая эмоций, и только изредка моргала, вероятно, и первый раз был не ответом, а обычным рефлексом.

– Этот чай содержит много трав, они помогут тебе спокойно спать, только ты должна его выпить. Я верю, у тебя получится.

Август не спеша начать заливать отвар, и сперва Оливия просто продолжала смотреть, но как только ее рот наполнился достаточным количеством жидкости, сработал рефлекс, и она проглотила. Пока все шло по плану Августа, не изначальному, но все же он это предвидел. Медленными глотками она допила практически весь напиток. После Август положил ее ровнее, слегка запрокинул голову, пока она продолжала смотреть на него. Рукой он закрыл ее глаза, после положил на них темный платок. Обе свои руки он просунул под ее голову, так что его большие пальцы оказались у нее на висках.

– Сейчас, Оливия, мы с тобой попробуем подышать, ты просто повторяй за мной и продолжай слушать мой голос.

Сперва Август начала дышать сам, повторяя при этом фразу: «Вдох и выдох», и спустя некоторое время заметил, что ее грудь поднимается в такт его вдохов. Продолжая дышать, он начал слегка массировать ее шею и виски.

– Вдох… Оливия, представь поля… Выдох… Над полями светит солнце и чистое небо… Вдох… Вдалеке горы и леса… Выдох… Ты видишь речку со слабым течением… Вдох… Теперь она пропадает… Выдох… Следом исчезают деревья и холмы… Вдох… Остается только земля и небо… Выдох… Мы стираем с этой картины землю… Вдох… Небо исчезает и остается ничто… Выдох… Пустота, эта пустота тебя поглощает, и ты идешь… Вдох… Ты становишься ее частью… Выдох… Больше нет ничего…

Он продолжал еще минут пять дышать и периодически говорить о пустоте. Боковым зрением он заметил, что эта техника просто превосходно сработала с мисс Уолш, она, видимо, стала частью пустоты намного раньше. Когда он замолчал, его поразила абсолютная тишина, окружавшая его, словно звуков, помимо тех, которые он производит сам, вовсе нет. Больше всего его радовало тихое сопение девочки, которое вселяло надежду на то, что она уснула. Он поднял платок – и действительно, Оливия была во сне, под веками ее глаза оставались неподвижными, а грудь размеренно поднималась и опускалась.

Мисс Уолш мирно спала в кресле, Август же, по– прежнему находясь в рабочем состоянии, засек время на поясных часах, сделал несколько заметок в блокноте (3 августа 1883 года – пациент уснул в 10:16, планируемое время сна – 7 часов, дыхание – стабильно слабое, веки – неподвижны), погасил масляную лампу и занял деревянный стул. Он старался разделить тишину на незначительные звуки, постепенно отслаивая каждый. Вот скрип половицы, словно туда кто– то аккуратно наступил, следом сдавленное дыхание Мисс Уолш, сигнализирующее о неправильном положении тела во сне. С каждым новым мгновением его сознание различало очередные едва уловимые звуки. Удаленность особняка от берега не мешала шуму волн доноситься до слуха Августа, как и гуляющего по улицам города ветра. Настораживали его только два факта. первый – это невероятно слабое дыхание Оливии, что в принципе логично, зная о критическом состоянии девочки, второе же – это абсолютное отсутствие каких-либо шумов, создаваемых людьми. Любопытство по поводу данного факта заставило его поставить себе задачу ночной прогулки, чтобы узнать, чем занят город с наступлением ночи. Он еще раз проверил время: с момента того, как Оливия уснула, прошло только 17 минут, до перехода в следующую фазу сна оставалось еще не меньше 20 минут.

Постепенно стул уже перестал казаться неудобным и жестким, звуки и запахи приобрели магический фон, от напряжения Августа практически ничего не осталось. Его организм был полностью готов к погружению в сон, однако взгляд и сознание были прикованы к Оливии. Периодически он смотрел на время, проверял пульс и дыхание, делал записи, примерно предполагая, какая фаза медленного сна наступила. В очередной раз он аккуратно положил руку девочки на кровать, посмотрел на часы, незаметно для себя покачал головой, что-то складывая в уме, и вернулся на стул, продолжая наблюдение за своей юной пациенткой.