Пыль: первая часть

- Да… Что ты здесь? Кто вы такие? – растерявшись от неожиданности выдал несколько фраз путник с лошадью.

- С тобой никого. Ты этот... одинокий бродяга. Совсем как я. Только я с-с. – он усмехнулся и кивнул головой в сторону дружков.

- Отлично. Что тебе с твоими товарищами надо? – более уверенно спросил Здал.

- Я, это, … Обмен. – закатив глаза вспомнил он.

Здал вытащил и показал пачку папирос,

- Это всё что у меня есть для обмена.

Оборванец быстро выхватил пачку из рук Здала. Покрутил её, понюхал затем открыл и посмотрел на содержимое.

- Теперь ты покажи, что у тебя есть. – сказал Здал наблюдая за тем, с каким интересом босой торговец вертит в руках пачку.

Оборванец бросил взгляд исподлобья на хозяина папирос.

- Хорошо, - оборванец покрутил пачку папирос, - это хорошо. А ещё что у тебя есть?

- У меня? Больше ничего.

- Что это? – оборванец указал на рюкзак пристёгнутый к лошадиной накидке. Двое молчаливых помощников - тщедушных оборванцев с дубинами насупившись сделали пару шагов.

- В сумке ничего для обмена нет.

Пособники приблизились ещё. Здал сделал шаг назад.

- У меня есть хорошая вещь, незаменимая для одинокого путника, - Здал неторопливо достал мачете из ножен за спиной, и резко махнул, - Когда беспредел эта вещь бывает полезна. – Он махнул, расписав букву Х перед лицом оборванца желавшего обмена на безвозмездных условиях, - Но эту штуку я не обменяю и не продам. Уже столько раз она меня выручала. – Здал сделал колющее движение, ткнув бродягу в тощий живот. Тот беспомощно отшатнулся. - Ну, показывай, что у тебя есть? – Здал улыбнулся и вопросительно поднял брови.

Пособники, видя оружие в руках встреченного путника прекратили приближаться, а наоборот отступили.

- А у меня ничего нет.

- Значит верни мне моё.

- Твоё. У меня ничего ... – растерялся разбойник.

- Верни пачку.

- Пачку? – дрожащим голосом произнёс бродяга, оглядываясь на лес явно планируя прыгнуть в чащу и затеряться там с украденным барышом.

Здал положил мачете заострённым ребром на плечо бродяге, - Верни.

- Парни… - простонал оборванец.

- Они сбежали. Теперь ты точно, как я одинокий. – Здал скорчил усмешку на лице.

- Мне не везёт. Я умираю с голода. Ребята… - громко простонал неудачливый грабитель, - меня кинули. Теперь меня загрызут дикие звери. – заплакал бродяга, упав на колени, – Мне нечего есть. Мне даже нечего одеть на ноги. Мне нечего есть. Я умру.

Здал убрал свой длинный нож с плеча босого неудачника,

- Ты что ревёшь? Ты же меня ограбить хотел.

- Я умру с голода. Простите я больше не буду. Я лучше умру с голода, но больше не буду. – навзрыд произнёс босой.

- Ну всё, перестань. Пачкой папирос ты всё равно не наешься. Отдавай.

- Я их продам. Я куплю еды.

- Ну… - Здал замешкался, - Ну, убегай.

- Правда?

- Нет! отдавай пачку. Сам найди себе что-нибудь, вон, весь лес твой. Давай!

Бродяга закричал как будто его режут, Здал смутился и отступил.

- Ты что?

Бродяга взглянул на Здала и нырнул в кусты.

- Вот гад.

Здал остановился на развилке, Голотея мотнула головой.

- Очередная засада. – громко рассмеялся Здал.

- Эх, Голик. Зря, всё зря. Столько времени эту пачку собирал. – Голотея фыркнула, толкнув Здала мордой. – Что не зря? Дурь — это всё. Да, может это и так. Но что мы сами будем есть. Ладно главное не отчаиваться, тем более мне это ничего не стоило. Папирос я ещё накручу, дело не хитрое, правда бумаги больше нет.

Здал погладил Голотею по вытянутой морде,

- Я совсем перестал тебя понимать.

 

 

***/Сон

- Мне как-то приснился сон, - искоса поглядывая в лошадиный глаз сказал Здал. – Ну так-то давно приснился, ещё в «Заповедном», перед тем как я собрался, куда мы там идём – в Москву.

Сон: «Беспроглядный, жидкий туман окутывал столбообразные ноги огромного мраморно-серого слона. На его спине, возвышаясь среди белых облаков, плавно качался помпезный трон – нет - скорей гнездо, украшенное драгоценными камнями и огненными перьями невиданных птиц. Женщина в одеянии из нитей солнца, словно богиня нежной, но страстной похоти восседала там.  

В ладонях небожительницы лежали две горошины. Горошины эти были наделены смыслом и разумом. Одна горошинка чувствовала страсть, принимала на себя боль и тревогу. Вторая горошина заливалась плачем и страданием. Богиня держала в ладонях своих горошины, как держат в руках воду.

Облачная дымка рассеялась и обнажилась скала. Слон плавно причалил, к каменному выступу. Богиня грациозно сошла на плато. Над обрывом сквозь мглу небес был виден мир. Небожительница разомкнула ладони и дыханием ветра горошины разлетелись в разные стороны. И я чувствовал, что одна из этих горошин я. И я падал.»

- Когда я открыл глаза ... Меня-аж озноб прошиб, такой жуткий сон. Не знаешь к чему это? – обратился он к лошади.

Здал сник в молчании, вспоминая сон стремящийся ускользнуть из памяти прочь.

***

Друг Здала и единственный спутник его Голотея. Лошадь с облысевшими от кислотных дождей черепом и задом. С пучком плёток вместо хвоста, с клочьями слипшихся волос на загривке.

- Эй Голик, там какой-то домик. И опять, и снова. Голотея, Голотея. – Здал бездумно и весело напевал всё что взбредёт ему в голову.

Едкий запах полыни витал над степью. Иней играл на солнце переливаясь разными цветами. С неба падал пепел, выделывая реверансы на ветру оседал на попоне Голотеи. Накидка из ветоши с элементами жести скрывала изуродованные кислотой бока лошади.