Тени Танцуют в Полдень

Мед я возненавидела уже через сутки. Тягучую, безумно сладкую золотую массу в этом доме любили. Особенно ее любил личный семейный врач Уильямсов, считающий мед полезней любых таблеток, а потому пичкающий меня им в огромных количествах и во всевозможных вариациях.

Мед, как и личный доктор, был невероятной роскошью, которая надоела мне почти сразу. Удивительно, как быстро привыкаешь к хорошему…

Но обо всем по порядку.

Вернемся к поцелуям. Есть у меня одна особенность — не закрывать глаза при поцелуях. Их в моей жизни было прискорбно мало, поэтому дурацкая привычка, вызванная страхом, что партнер исчезнет и я вновь останусь одна наедине со своими фантазиями, прошла через всю мою жизнь до этого момента. И вот лучше бы я разок изменила своему правилу и смежила веки, наслаждаясь моментом.

Девушка-тень, замершая за спиной Кристоффа, зловеще оскалилась облезшим черепом, замахнулась уютно лежащим в ее костлявых кистях огромным ножом. Секунда — и она опустит его прямо на спину мужчины.

Я отшатнулась, со вскриком разрывая поцелуй, и толкнула брюнета в сторону. Босая нога скользнула по мокрой брусчатке, и я больно шлепнулась на одно колено, едва ли не в последний момент подхваченная Кристоффом, более ловко удержавшимся на месте.

Машинально вцепившись в рукав его промокшей насквозь рубашки, я заметила, что моя кожа вновь покрылась сеткой из черных вен, и тут же отдернула руку. Интересно, как долго это продолжается?

Тень за спиной мужчины исчезла, и теперь он недоуменно озирался.

— Ивета? — вопросительно, но при этом требовательно обратился ко мне Кристофф за объяснениями.

— У меня глаза черные? В смысле, белки глаз? — вместо ответа задала вопрос я, старательно отводя взгляд.

— Да.

— Давно они такие?

— С того момента, как ты вошла.

Интересно. Значит, красавец не побоялся поцеловать чудовище. Надеялся, что оно превратится в человека, или просто извращенец?

— Так что случилось? — вернулся к прежней теме аристократ, не подозревая о моих постыдных размышлениях и предпринимая неудачную попытку поднять меня с мокрой дорожки.

— Ничего, просто показалось. Я очень устала, — на плечи действительно навалилась усталость, такая, что вместо того, чтобы подняться, я упорно тянула пятую точку поближе к земле, даром, что она мокрая. Земля, а не моя задница. Хотя нет, они уже обе вымокли до предела.

— А кто такая… Клейр Уильямс?

— Моя сестра. Она умерла от болезни три года назад.

Я застучала зубами. Кристофф посмотрел на меня с укоризной. Мне стало стыдно, но ноги отказывались подчиняться.

— Ясно, — коротко резюмировал Уильямс и с какой-то внезапной легкостью подхватил меня под талию, одним движением взваливая на плечо. Я завопила больше от неожиданности, чем от страха.

— А-а-атпути! — из-за прикушенного языка протест вышел не очень внятным.

— Не путю, — лаконично ответил похититель, относя добычу в свою пещеру.

За порогом я все же смогла отвоевать долгожданную свободу, вывернувшись из рук Кристоффа и гулко стукнувшись пятками об идеально чистый пол, который тут же обзавелся лужей и грязными пятнами. Позади гулко хлопнула входная дверь, отрезая шум дождя.

— Я уже в порядке, сама могу идти, — торопливо пояснил мой пришедший в себя язык.

Меня еще потряхивало, но скорее не от холода, а от впечатлений. Столь интимная близость будоражила больше, чем ледяные струи воды.

Холл старинного дома оказался под стать хозяину. Не хаотичное аляповатое богатство, как у Пирса, а сдержанная классическая роскошь викторианской эпохи: витиеватая лестница с коваными перилами, лаконичное сочетание темных мраморных ступеней, мягчайших ковров и натертого до блеска паркета, позолота на рамах старинных портретов и на остовах канделябров, резная деревянная мебель. Все в сдержанных темных изумрудных и багровых оттенках. Одна стена над лестницей была завешена темной ниспадающей тканью.

Даже дух захватило, словно я перенеслась в один из старинных романов. Прежде я такие интерьеры видела лишь на картинках, да похожая обстановка, только попроще, была в баре, где я раньше работала. В XXI веке преобладал минимализм, особенно в таких небогатых районах, как у меня.

Я почувствовала страшную неловкость и смущение от того, что стою тут, как драный мокрый кот.

Кстати о котах. Не успела я завершить свое нелестное мысленное сравнение, как раздалось требовательное мяуканье — и в одну из приоткрытых боковых дверей вбежала рыжая пушистая кошка.

— Ириска! — радостно воскликнула я, когда питомица устремилась ко мне. Правда, в распахнутые хозяйские объятия прыгать не стала — сунулась носом, а затем, возмущенно фыркнув, отбежала подальше и уселась, принявшись вылизываться. — Ах вот ты какая, предательница…