Страница 191 из 228
Я говорю, что небо - это окно.
Ты говоришь, что небо - это вода.
Ты говоришь, что ныряла и видела дно.
Может быть это и так,
Может быть ты права.
Но я видел своими глазами
Как тянется к небу трава
Ты говоришь, что нет любви
Есть только пряник и плеть
Я говорю, что цветы цветут
Потому что не верят в смерть
Ты говоришь, что не хочешь быть
Никому никогда рабой
Я говорю: значит будет рабом
Тот, кто будет с тобой
Может быть, я не прав
Может быть, ты права
Но я видел своими глазами
Как тянется к небу трава.
Стоит ли спорить с тобою всю ночь
И не спать до утра
Может быть, я не прав.
Может быть, ты права.
К чему эти споры - настанет день
И ты убедишься сама
Есть ли у неба дно, и зачем
Тянется к небу трава
Может быть я не прав.
Может быть ты права.
Но я видел своими глазами
Как тянется к небу трава
Nautilus Pompilius - Небо и трава
Сесили села наконец за стол – тут, в отличие от дома, она занимала председательское место. Гости были рассажены: так, чтобы всем было интересно, чтобы всем было вкусно. Она умела тасовать людей, как бывалый игрок для полноты картины сортирует по группам имеющиеся на руках карты. Рой на этот раз сидел между двумя пожилыми джентльменами – если можно их, конечно, так назвать, все равно вылезли-то из грязи. Один был владельцем того самого глупого частного клуба, где в начале августа сорвалась вечеринка. Сесили до сих пор смотрела на него, слегка прищурив глаза, словно с затаенной угрозой – надо же держать марку. Никто не смеет их обходить, никто не может осмелиться поставить в очередь Сесили Хальтенхейм, урожденную Ла Суссен. Всем, кто вознамерится это сделать, придется заплатить – рано или поздно, но в обязательном порядке.
Второй тип – что сидел между Роем и Эйрин, (которой по случаю ужина мать разрешила надеть новое «взрослое» платье: легкое, на тонких бретельках, с узкой юбкой, а не с обычными пушистыми оборочками в кукольном стиле) – был еще более важной шишкой. Он владел почти всей землей вокруг этого курортного города: от побережья до густых грабовых лесов, окольцевавших низину, поля и небольшие холмы позади последних полос домов, смотрящих на море. Его поддержкой стоило заручиться прежде всего. Если, как предполагала Сесили, она сможет забронировать серию концертов на будущий год в клубе, а в качестве спонсора выдвинуть землевладельца, то она, не особо задумываясь, выкупит этот дом, и в самом ближайшем будущем. Пусть себе Марк сидит в этой вонючей столице, со своими шлюхами и собачьими боями. Рой уедет в колледж (со своей молодой женой, естественно), дела на севере будут на мази, а она вполне сможет при этом раскладе жить на два дома. Финли надо отправить в закрытую школу – совсем от рук отбился… Заодно он там похудеет авось. Эйрин уже большая, да и вообще, ее можно перевести на домашнее обучение – она не Рой - милая и послушная, как воск в материнских умелых руках.
Да, отличный план… Кстати, этот земельный барон вполне себе даже ничего, несмотря на возраст: импозантен, загадочен. Это может стать неплохим времяпровождением… После Динго Сесили чувствовала себя слегка не в своей тарелке. И действительно, не стоит тратить себя на всякую шваль. Она достойна большего, чем дворовые шавки. А Динго надо все равно вышвырнуть вон. Только вот рот ему заткнуть. Сесили уже приготовила увесистый конверт – он лежал у нее в секретере и ждал своей очереди. Ван Вестинг, похоже, и сам уже был не рад своей службе – еще бы, после всей этой истории с их встречами бедняга места себе не находит. Ну, будет знать, как кобениться. Пусть себе идет обратно в подзаборщину, к своим шлюхам, где, собственно, ему и место – а на нее будет смотреть теперь снизу вверх – как цепная тварь на луну. Хорошо!
Динго она и сегодня услала есть на кухню. Девчонку Грамайл Сесили посадила напротив Роя. Что-то у нее не самый здоровый вид. Черное делало ее еще более бледной, почти прозрачной. Под глазами – синяки, как после болезни. Нежный румянец, что появлялся то и дело, стоило только кому-то с ней заговорить, когда Линда только приехала, весь куда-то исчез, поглощенный этой нездоровой белизной, как молоко в чашке топит в себе вишневый сироп, налитый в коктейль. На лице Грамайл выделялись каким-то чахоточным, неприятным пятном слишком красные губы, словно она их долго кусала. Или намазала кровью. Жуть. Заболела, что ли? Потом Сесили вспомнила, что Рой сказал ей после поездки: у девчонки просто месячные. Сесили про себя фыркнула: у этой хилячки любая ерунда превращалась в трагедию…
Если бы мерзкий Фьюри рассказал ей про тот, другой, отступной вариант, чтобы хоть понять, о чем речь, но он молчит, как обычно - хоть пополам его режь – и все равно толку не будет, только отшучивается. Но все же нет – северное дело ей важнее всего сейчас - хоть бы у Грамайл вообще не было никакого лица – лишь бы по документам она принадлежала к женскому полу. Рой найдет, чем себя занять. Особенно, если будут деньги. А их семейное счастье – такой же вздор, как и супружеская жизнь самой Сесили. Живет же она, и прекрасно, кстати: эталон красоты, предмет зависти всех столичных дам и даже девушек. Если Линда не дура, сразу поймет, что равняться надо не на вечно скорбящую полоумную, прозябающую в стылой дыре Клариссу, а на нее, Сесили. Все равно, уж раз придется брать девчонку под крыло, можно было бы в качестве развлечения преподать ей пару уроков поведения…