Страница 10 из 66
А теперь, когда мы были в поместье, в относительной безопасности, появилось время дышать и думать.
Мысли были слишком трудные, тяжелые и острые, как обломки скал, потому держать их в голове не хотелось. Лучше обратить внимание на что-то другое, но отвлечься не получалось, и я сдался. Мне нужно и важно было разъяснить ситуацию. Пусть пока только для самого себя.
Я… все еще люблю шиди как младшего брата. Этакого брата-идиота, непослушного, неидеального и в какой-то степени жестокого. Но все равно — родного. Все еще готов спасать его, рискуя многим. Но могу ли я простить его? Могу ли забыть, как он ушел, не слушая моих криков? Я сам слышу их до сих пор, стоит только глаза закрыть.
А без этого прощения — сумею ли я хотя бы просто заговорить с ним о том, что произошло? Или лучше все то время, когда мы не занимаемся «медитацией на троих», держаться подальше от маленького павильона в самой гуще жасминовых зарослей, предоставив шиди самому разбираться с происходящим? Янли с ним прекрасно справляется, а я… а мне на него смотреть до сих пор больно.
Вот когда мы его «медитируем», как говорит жена, или когда я раздаю указания, или когда я в дороге дразнил Лун Вайера — проще как-то все. Возможно, стоит этим ограничиться? Тем более что необычное лечение помогает ему очень хорошо, мой шиди всего через сутки после рабского помоста уже не похож на умирающего низверженного небожителя. Поправится и… уйдет своей дорогой. Лиса его отпустит, через год-два, но все равно отпустит — в этом у меня полная уверенность. Я буду за него спокоен, но мы больше никогда не встретимся.
А может, он уйдет и раньше. Все же медитация на троих оказалась очень действенным методом лечения. Возможно, потому, что передавать энергию шиди для меня было привычным делом и его тело воспринимало мою ци практически как родную. Возможно, дело было в ее количестве — все же тот мизерный объем, что я вначале получал от жены, не шел ни в какое сравнение с нынешним стабильным многоцветным потоком гармонизированной энергии. Причем сразу от двоих людей. А еще тело шиди было крепче и закаленнее само по себе — он был лучшим воином секты. И его пытали, но не иссушали несколько месяцев, как меня.
Пока я мучился, ворочая в голове неподъемные камни мыслей, мои руки сами заварили особый чай, сами расставили на чайном столике принесенные легкие закуски и цветочные пирожные, сами легли на плечи уже окончившей осмотр пациентов лисы и начали разминать напряженные от усталости мышцы. Все же жена работает больше, чем любая знакомая мне женщина ее положения. Да что там, не каждая служанка так тяжело и много трудится… а лисица делает это добровольно и с энтузиазмом. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Наверно, хорошо — ведь ей нравится, это ее призвание. А чтобы останавливать от чрезмерного перенапряжения — у нее есть я. Муж.
— М-м-м-м, как хорошо… — Янли откинула голову мне на грудь и прикрыла глаза, расслабляясь под моими руками. — Спасибо, А-Шен…
Я хмыкнул. Вот так и знал, что она подхватит это детское обращение. Но в ее устах — мне нравится, пожалуй. Хотя и противоречит тому, как жена должна обращаться к мужу и господину.
— Заканчивай. Все устали после долгой дороги, тебе тоже надо отдохнуть.
— Да, только отец хотел о чем-то поговорить… и матушка звала зайти к ней выпить чаю… — Янли чуть развернула плечи, подставляя мне более затекшие места. — А ты маши, маши, не отвлекайся! — это она заметила, что мой шиди под шумок попытался отсесть подальше от молодой матери.
— Навестишь их позже, они поймут. Если хочешь, я сам схожу и извинюсь перед достопочтенными родителями, — предложил я вариант. Заодно и поговорю с ними с глазу на глаз.
— Да не надо… все равно нам еще вещи разобрать, травы, что привезли, разложить. Там есть те, которые хрупкие и привередливые. Еще нужно приготовить некоторые особые настойки, чтобы сдать в лавку: покупка твоего шиди пробила брешь в моем бюджете. Его спасительница, кроме хвоста, ничего мне не предложила, знаешь ли… Ой! Нет! Предложила! Тот мешочек!
— Какой мешочек?
Янли нахмурилась и полезла в собственный рукав. Долго там копалась и вытащила наконец немного испачканный кровью мешочек цянькунь. С именным иероглифом моего шиди, вышитым на шелке.
— Это мой! — внезапно заволновался Лун Вайер, бросая веер, сползая на край кровати и протягивая к артефакту руку.
— Уже нет, — отрезал я, отчего шиди по-детски обиженно отшатнулся. В каком-то смысле я понимал его, собственные именные цянькуни для заклинателей дороже сокровищниц. Но… — Ты даже сам себе сейчас не принадлежишь. Я уже молчу о том, что зарядить его ты не сможешь, не то что использовать.
Янли хмыкнула на нашу перепалку, дождалась, пока недовольно насупившийся шиди нарисует для меня отпирающий иероглиф, которым я отомкну заклятье, дернула завязки мешочка практически на максимум и довольно бесцеремонно перевернула его над циновкой, лежавшей между кроватью и чайным столиком. Куча разных вещей со звоном посыпалась и образовала на полу неаккуратную, но впечатляющую размерами гору, из которой торчала рукоять…
— Ленг Лиу, — неверящим шепотом выдохнул я.
— Кан Шань! — одновременно со мной ахнул шиди и кинулся к горе с вещами, неловко скатившись с кровати. Только тогда я заметил и вторую рукоять, выглядывающую откуда-то сбоку.
— Ледяной Ручей и Крошащий Горы? — задумчиво пригубила чай Янли, глядя на нас со своего места. — Мальчики такие мальчики… Шиди, положи на место. Тебе из оружия сейчас положен только веер.
— Но это мой меч! Ты не понимаешь! Для заклинателя, для мужчины — он как часть тела! Я лучше отдам руку, чем меч! Как… как вообще у тебя оказался мой цянькунь? — Шиди вдруг замер и подозрительно прищурился. — Его сорвали у меня с пояса, когда…
— Спасительницу свою спросишь, — пожала плечами лиса. — После того как я ей хвост начешу, чтобы не тыкала им куда попало. Ты лучше расскажи, как в твоем цянькуне оказался меч моего мужа.
Глава 12
Янли:
— Здесь не только меч, — тихо сказал Юншен, откладывая свой Ледяной Ручей в сторону и вытягивая из кучи барахла какой-то свиток. — Я думал, все мои вещи сожгли как принадлежавшие предателю. Как они здесь оказались?
— Какую спасительницу?! — Зависший было после моего вопроса шиди старался не смотреть в сторону моего мужа. И откровенно менял тему. В целом этот бессмертный умел держать лицо, но сейчас его выдавали отчаянно покрасневшие уши и пятна румянца на шее.
— Тебе лучше знать, что за демоница была готова поубивать всех на рынке, только бы спасти тебя от смерти, — фыркнула я.
— Де… демоница?! — Лун Вайер даже про загадку двух мечей и прочего барахла временно позабыл. — Я бы никогда не опустился до разговора с демонами!
— Кто тебя знает, может, ты с нею и не разговаривал, а только… м-м-м… обменялся физиологическими жидкостями? — Мое ехидство можно было намазывать на рисовый шарик как масло. — Для этого много болтовни и не нужно.
— Я? С демоницей?! Да я даже с обычными девуш… — тут он прервал себя и откашлялся. — Вся моя жизнь была посвящена совершенствованию. Там не было времени для плотских утех!
— И поэтому она закончилась на помосте работорговца. — Моей безжалостности, наверное, позавидовал бы хороший прокурор. — Не знаю, что у вас там за совершенствование. Явно что-то не то вы совершенствуете, если горные мастера продают своих братьев в рабство, а единственные, кого это волнует, — внезапно демоны.
Лун Вайер чуть было еще раз не взорвался, но его прервал Юншен.
— Возможно, это была и не демоница. А заклинательница. Или практикующая… темная, — неуверенно предположил он.
— Демоница, муж. Запах, помнишь? Вы, заклинатели, даже пахнете иначе. А у практикующих темный путь хвосты не отрастают. Ладно… без разницы. Появится, тогда и посмотрим, — не стала я развивать эту тему. А то пациента вон аж потряхивает от негодования. Того и гляди опять сорвется.