Страница 77 из 79
В конце концов мы приехали, я помог Каори выбраться из машины и за руку отвёл к дому. Усадил на дощатый пол веранды и сел рядом.
Как страшно открываться. Я понял, что не могу произнести ни слова, вот ведь засада!
— Так о чём ты хотел поговорить? — тихо спросила Каори через некоторое время.
Ей почему-то тоже было непросто, она прятала глаза, сжимала сложенные на коленях ладошки, будто они мерзли летом в слишком длинных рукавах моего пиджака.
— Каори, я влюбился и решил, что должен рассказать тебе об этом.
— Влюбился? — произнесла она растерянно, — И… давно?
— Да, наверное, но понял не сразу, а сомневаться перестал совсем недавно.
Каори молчала некоторое время, а потом попросила:
— Расскажи мне о ней.
Я сначала растерялся, а потом стал говорить:
— Она милая и добрая, и очень красивая. Она чудесно смеётся. Мне нравится смотреть на неё и слушать её голос. Мне хочется заботиться о ней, защищать от любых напастей. Если ей плохо, мне кажется, что это мне плохо, а если ей хорошо, то я чувствую себя на седьмом небе от счастья. Я хочу стать лучше ради неё, потому что она в меня верит. Я хочу быть рядом с ней, хочу обнимать её при любой возможности. Когда она дотрагивается до меня, у меня сердце начинает биться так сильно, что…
Я осёкся, когда увидел, что по щекам Каори текут слёзы.
— Прости, Такеши-семпай, я, правда, рада за тебя… и за неё. Ты будешь счастлив, я уверена. Пожалуйста, отвези меня домой.
Я растерялся. Конечно, я не ждал, что она себя узнает, кто угодно, только не Каори. Но могла хотя бы спросить, о ком я говорю, или как мы познакомились. Должно быть ей стало слишком больно слушать.
Смахнув слёзы, Каори попыталась встать, но я придержал её за руку, лихорадочно соображая, что сказать. И сказал, конечно же, глупость:
— Может, хотя бы переспим напоследок?
Ну, по крайней мере она тут же перестала реветь.
— Что? Нет!
Недолго думая, я опрокинул Каори на спину с склонился над ней.
— А если я настаиваю?
— Зачем ты это делаешь, Такеши-семпай?
Она была больше растеряна, чем напугана. Я вздохнул. Действительно, зачем я это делаю? Но смотреть на неё, лежащую подо мной, было приятно, и я не стал ничего менять.
— Каори, выходи за меня замуж по-настоящему. Я ведь это о тебе говорил.
— Такеши-семпай, я не…
— Не говори «нет», Каори. Ты думаешь, что для тебя нигде нет места, но это не так. Твоё место рядом со мной, ты это с детства знала, так что не выдумывай ничего…
— Нет, Такеши-семпай, ты ошибаешься…
Я понял, что она ищет слова, чтобы отказать мне, и меня охватила злость. Чувства жгли изнутри, и я не знал, что со всем этим делать. Мне показалось, что я снова бессилен перед её убеждённостью. Сколько ещё она будет цепляться за эту ерунду, что засела в её голове? Я шарахнул ладонью по доскам пола рядом с её лицом, она вздрогнула и уставилась на меня испуганными глазами.
— За что ты так со мной? Ты говоришь, что любишь, и что? Я тоже тебя люблю, но что толку? Ты нужна мне, а я? Я тебе нужен? Тебе нужен я живой и настоящий, который будет рядом каждый день, который будет обнимать тебя и трахать? Чёрта-с-два я тебе такой нужен! Я всегда должен оставаться недостижимым идеалом, за которым ты будешь прятаться, чтобы никого не любить! Так ведь? Признай уже!
С моих ресниц сорвалась слеза и упала на её щеку. Позорище! Мало того, что начал орать, так теперь ещё и плачу! Я закрыл глаза. Как же это больно быть живым и настоящим.
Её ладошка легла на мою щеку.
— Прости, Такеши-семпай. Я, наверное, не умею по-другому.
Я глубоко вздохнул и открыл глаза. Каори смотрела на меня и выглядела совершенно несчастной. Что же с нами происходит? Если мы любим друг друга, то должны быть счастливы, ведь так? Или я чего-то не понимаю?
Я накрыл её пальчики своей ладонью, чуть повернул голову и начал целовать её ладошку.
— Ну так, учись, Каори. Ты же всегда хорошо училась.
Одной ладони мне было мало, я положил её руку на пол и склонился ниже.
— Ты что-то изменила во мне, и это необратимо, я проверял. Так что, возьми ответственность.
Она ничего не ответила, и я прикоснулся губами к её виску. Меньше слов, больше тела, этот язык я знаю лучше. Маленькое ушко, нежная щечка, мягкие губы, несмело открывающиеся в угоду моим. Она не сопротивлялась, замерла в моих руках, и только сердечко колотилось испуганно. Интересно, если бы принц сподобился трахнуть русалочку, она бы так же себя вела? Я раздвинул её ноги коленом и почувствовал, как она напряглась.