Страница 43 из 87
– Ну, и куда вы теперь, на ночь глядя? – Оля поочерёдно переводила взгляд то на меня, то на Вовку.
– Да у нас палатка просто отличная! Получше пятизвёздочного отеля! Сейчас в лесу поставим, заночуем, а завтра утром – в путь… – ответил я, стараясь вести себя как можно безмятежнее, чтобы не навязываться на ночлег.
– Вот ещё! Я-то думала, вы в город поедете. Ну что вы, ребят! Ещё и с палаткой по темноте голову морочить. Давайте я вам лучше в летней кухне постелю на кушетке! – она с надеждой поглядела на нас, и, видя, что мы очень даже не против, добила: – А утром вы бы меня до остановки подвезли.
Мы молча переглянулись, и Вовка с опаской спросил:
– А дедушка не будет против?
Дедушка против не был, хотя у него никто особо и не спрашивал.
Ольга постелила нам в летней кухне. Пришлось делить небольшую кушетку на двоих. Ложе получилось не самым комфортным, но по сравнению со спартанскими походными условиями, в которых приходилось спать последние ночи, эта кушетка казалась вершиной роскоши.
Сон не шёл, и я размышлял о жутком рассказе деда Прохора, глядя в кухонный потолок.
– Спишь? – Тихо спросил я.
– М-м-м? – Послышалось в ответ вопросительное мычание.
– Ты слышал, что дед про тот овраг рассказывал?
– Что-то слышал. Нёс какую-то ересь про чертей, про могилы какие-то … Чё тебе не спится-то?
– Да припугнул он меня своими страшилками, если честно. Я и сам от себя не ожидал...
Вовка выдохнул. Эдак снисходительно выдохнул. По-театральному. Умел он это.
– Пить надо меньше, чтоб черти не мерещились. Спи давай, нам завтра вставать рано, ехать далеко.
– А если клад наш здесь лежит? А мы вот так просто возьмём и уедем, не проверив? Ты же сам слышал, как звенело всё вокруг!
– Ага! В прошлой яме тоже всё звенело, дай бог как! Я до сих пор весь тот звон до конца из карманов не выгреб. Давай спать, друг. Нам ещё есть, где покопаться. А деду и без нас в жизни досталось. Давай хотя бы мы не будем старому своими забавами нервы трепать.
И, чёрт возьми, он был прав!
Но уснуть не получалось. На смену мыслям о кладе пришли не менее, а может и более мучительные мысли о хозяйке дома, в котором мы проводили нынешнюю ночь. Я лежал и размышлял, о чём или о ком она сейчас думает, засыпая в постели и рассыпав по подушке волны своих огненно-рыжих волос. В памяти, почему-то, всплыла Машка из такого далёкого и беззаботного детства – симпатичная девчушка с огромными, как у куклы, глазами.
Я перевернулся на бок, и в который раз попытался уснуть, но жуткий храп друга, раздавшийся через пару минут у самого моего уха, свёл на нет все старания. Ежеминутные толчки локтем в бок спящего соседа не дали должного эффекта и я, решив, что поспать мне сегодня вряд ли удастся, оделся и вышел во двор.
В доме горел свет. Видимо, Оля тоже до сих пор не спала. Шторы были прикрыты неплотно, и тем самым вызывали непреодолимое желание подойти поближе и всего лишь одним глазком ещё раз взглянуть…
«Ну, нет… Я же не настолько подлый, правда? Ну, разве могу я подглядывать за ни о чём не подозревающей девушкой, которая, к тому же, так великодушно разрешила переночевать у неё в гостях?» – размышлял я по пути к заветному окну. «Нет, меня не так воспитывали! Что ж я маньяк какой-то, что ли? Серёжа не такой!» Но подлый и настойчивый внутренний голос – гад – предательски шептал: «Такой-такой!». А когда я преодолел клумбу, вплотную подойдя к цели, последние рубежи совести в борьбе с искушением пали, и в окне, пред моим жаждущим взором, предстал... Прохор Матвеевич, употребляющий очередную порцию огненной воды, и закусывающий её, родимую, борщом!
Кроя себя в глубине души трёхэтажным матом за проявленное малодушие, выбрался из цветника и практически сразу был ошарашен испуганным женским возгласом, раздавшимся откуда-то сбоку из темноты.
– Прости, Оля! Это я! Сергей! – чувствуя, как к лицу приливает горячая кровь жуткого стыда и смущения, затараторил я. – Где тут у вас?… Ну, этот… То есть эта… – я лихорадочно пытался придумать причину, по которой оказался посреди ночи в клумбе, но в голову настойчиво лезла исключительно неправдоподобная чушь.
– Вода? – пришла мне на помощь Оля.
– Да! – тут же выпалил я, славя небеса и неподражаемую тактичность юной барышни. – Сушняк у меня, Оля! Похмелье! Воду никак не мог найти. А тут вот бочка…
– Боже! Серёж, в этой бочке дождевая вода для полива цветов! – она прыснула. – Только не говори, что успел напиться!
– Да нет… – в душе искренне радуясь ночной темноте, ответил я. Если бы Оля сейчас видела мои красные от стыда уши и лицо, то версия с бочкой точно бы не прокатила. – А ты почему на улице? Не спится?
– Не спится… – как-то задумчиво проговорила она, и я увидел, как луна осветила смущённую улыбку.
– Так может, прогуляемся? – спросил я, осмелев и уже понимая, что она ждёт от меня этого вопроса.
– С удовольствием! Только схожу переобуюсь.
Стояла тихая, безветренная ночь. С огорода доносился мерный стрекот сверчков. Над головой то и дело с гулом проносилась тяжёлая авиация в виде майских жуков. На безлунном небе тускло мерцали миллионы звёзд, заполоняя небосклон и создавая сплошной светящийся купол.