Страница 88 из 100
Мое удивление было неслучайным: наш проект работал исключительно в национальных интересах. А я вовсе не был уверен, что Россия имеет отношение к Северному морю…
- Напрямую – ни при чем. Это генерала Семенова попросил об одолжении друг, который сейчас живет в Норвегии. А поскольку задание простое и риска нет, генерал согласился послать туда тебя и Алтая.
- Алтая тоже?
Приятная новость, будет с кем наперегонки поплавать.
- Алтая тоже, - подтвердила Лита. – Он пока тоже считается ослабленным. Мы поедем туда завтра, поселимся в заброшенном маяке на самом берегу моря. В течение недели вы будете наблюдать за водами, потом сообщите о результатах. Понятно, что никакого «Летучего голландца» там нет, но есть предположение, что это пираты. Современные, естественно, не призраки. Короче, проверить не мешает.
- Полностью согласен!
***
Ясно, что ни в какого «Летучего голландца» я не верил. Даже при том, что мифологические сирены оказались вполне реальны, ну, если опустить детали. Но одно дело – описание чудовищ, другое – корабля.
Когда люди заплывали в запретные для них воды и видели непонятных существ, они нарекали их чудовищами. Ярчайший пример – это я. Те, кто не знаком с проектом доктора Стрелова, при виде меня в обморок падают. Так разве это делает меня монстром? Смею надеяться, что нет.
Ну а корабль – он и в Африке корабль. Просто пираты порой были пострашнее любых чудовищ, и отбиться от них моряки не могли. Им оставалось только придумывать байки про «Летучего голландца», чтобы хоть как-то оправдаться перед начальством за потерянный груз.
Вот такую теорию я разработал, пока меня трясло в салоне военного самолета. А что мне еще было делать? Лита дремала, и я не решался ее будить, уж очень я люблю состояние ее ауры, когда она спит. Алтай барахтался в переносном аквариуме, когда он там, с ним особо не поболтаешь, да и в целом собеседник он неважнецкий. София бросала на меня влюбленные взгляды, краснела, бледнела и иными способами меня смущала. Честное слово, от ее раскрепощенной и не обремененной мозгами сестрички отбиться и то проще! А эту ведь жалко обижать…
На задании постараюсь свести наше с ней общение к минимуму. Это будет не так уж сложно, учитывая, что большую часть времени мы с Алтаем собираемся проводить в море. Кораблик-то мы выследим без труда, а остальное время – на отдых. Я имею в виду нормальный отдых, а не бездарную трату времени на базе.
Самолет дернулся и начал снижаться. Это разбудило Литу, которая присела на привинченной к стене лавке, сонно потирая глаза.
- Что, мы уже на месте?
- Нет, пока мы в воздухе, - резонно заметил я.
- Очень смешно!
- Это не юмор, это констатация факта.
София послушно захихикала, Лита – нет. Моя смотрительница поморщилась и показала мне язык. И она еще мое чувство юмора критикует!
Самолет с редким для такой груды металлолома изяществом приземлился на воду. Второй пилот тут же открыл люк и начал спускать на волны надувной плот. Лита проверяла наши вещи, София продолжала самозабвенно краснеть.
- Многое доставили на маяк еще вчера, - отрапортовал пилот, когда плот был готов. – Провизию, питьевую воду, оборудование. Ключ вам передали?
- Да, с этим проблем нет.
- Тогда желаю удачного выполнения задания!
Разговорчивый попался. Обычно из сотрудников проекта лишнего слова клещами не вытянешь!
Мы с Алтаем прыгнули в воду первыми и оттуда помогали перебраться на плот своим смотрительницам. Лита прыгнула смело и уверенно, а вот Софию пришлось переносить на руках. Понятно, что это не ее вина, девчонка слабенькая… другое дело, что слабеньким на такой работе не место!
Грести они не собирались, это было видно хотя бы по отсутствию на плоте весел. Довольно громко комментируя эксплуататорские наклонности некоторых людей, я передал Алтаю веревку, привязанную к борту, сам взял вторую, и мы начали дружно изображать тяговых лошадок. Тащить плот оказалось до смешного легко, но из любви к искусству я продолжал бубнить гадости.
Маяк был изначально виден оттуда, куда мы приземлились, а теперь у меня было время хорошо рассмотреть его. Высокая каменная башня давно уже не использовалась для предупреждения кораблей, но все еще представляла собой довольно крепкую постройку. Сам маяк был белым, а верхняя часть, та, где фонарь, – красной. Рядом с башней виднелись мелкие хозяйственные постройки, гораздо больше пострадавшие от воздействия времени.
Скоро мы затащили плот на берег, чтобы девушки не замочили ноги. Люди вообще очень чувствительны к таким мелочам, не хватало еще, чтоб они простудились.
Здесь я решил задать вопрос, беспокоивший меня уже давно:
- Лита, а это нормально, что мы занимаем такое значимое здание, как маяк? Я имею в виду, нас же могут обнаружить.
- Не бери в голову, - отмахнулась она. – Это маяк давно тут стоит, потому что новый не так далеко построили. До ближайшей деревни час пилить, но у нас будет машина. А так… тут никто не бывает.
Лучшим подтверждением ее слов был значительный слой снега, искрещенный, правда, тонкими тропинками. Но эти следы оставили те люди, что привозили для нас еду и оборудование. Их сил хватило только на то, чтобы расчистить площадку для машины, небольшого серого джипа, а дорогу к маяку мы прокладывали сами.
Выглядело это следующим образом: я усадил Литу себе на плечо, Алтай взял Софию на руки и мы пошли вперед с решительностью асфальтоукладочных катков. Нам, зверям, холод не вредит, снег – тоже, так что чувствовали мы себя вполне комфортно.
У дверей башни я аккуратно спустил Литу на землю, предварительно смахнув снег со ступенек. Моя смотрительница достала из кармана меховой куртки большой ключ и не без усилий отперла проржавевшую дверь.