Структура

– В Даугавпилсе тоже взрыв, - моя бывшая, соизволила меня заметить. – Прямо на вокзале взорвали поезд с дизельным топливом. Тут фотки и видео выложили… Жуть какая-то!

Ольгу нельзя было однозначно назвать красивой – несколько крупноватые черты лица, жесткие рыжие волосы и веснушки, покрывающие все ее тело, не подходили под общепринятые каноны красоты. Однако она была миленькой, и что немаловажно – очень сексуальной. Среднего роста, с неплохой фигурой, и красивыми ногами, эта женщина, если хотела, могла из любого мужика веревки вить. Но не из меня. За годы совместного проживания инъекции стервозности сформировали во мне неплохой иммунитет.

Я подошел ближе. Посмотрев через ее плечо, почувствовал до боли знакомый и, с некоторых пор, ненавистный аромат ее духов. Тем временем на экране демонстрировалось страшное видео, на котором пожарники пытались тушить огромную горящую лужу. Приглядевшись, в огне можно было рассмотреть скрюченные человеческие тела. На заднем фоне, сквозь клубы дыма виднелось здание вокзала.

Даугавпилс не был чужим для меня городом, я там родился, там же жили мои родители и младший брат с семьей. Поэтому, досмотрев видео до конца, достал телефон и, выбрав в «контактах» нужную строку, с некоторым напряжением стал вслушиваться в гудки. Потом в динамике что-то щелкнуло, и я облегченно вздохнул, услышав скрипучий голос отца. Но разговаривая с родными, я никак не мог избавиться от ощущения, что происходящие события являются лишь предвестником чего-то очень серьезного и страшного.

Глава третья. Сборка.

Войдя в лабораторию, я остановился на пороге. Картина маслом! Три пары глаз уставились на меня: Дайга, Анцис и Данила сидели за большим столом. У каждого в руках была большая кружка, а посредине столешницы стояла огромное блюдо с горой булочек. Лица у ребят были невеселые, что, впрочем, вполне объяснимо. Еще в пятницу, в конце дня меня поймал директор и, отведя в сторону, вполголоса предупредил – скорее всего, расходы по проекту комиссия признает необоснованными. Зная, как новости распространяются по институту, я был уверен, что молодые докторанты уже в курсе.

– Лабдиен, колэги, - поздоровался я, снимая куртку и вешая ее в шкаф. Потом отстегнул кобуру с пистолетом и запер ее в сейф. Еще неделю назад посыпались бы шуточки на тему моей паранойи, но сегодня все промолчали, что неудивительно. Два теракта в один день, шестьдесят семь трупов и почти сотня пострадавших поневоле заставляют позаботиться о собственной безопасности. – Что такие мрачные?

– Привет, - нестройно отозвались они.

– Какое-то нереальное количество булочек сегодня, - заметил я, наливая из кофейника вязкую коричневую жидкость в персональную кружку с изображением кофейного зернышка на боку.

– Стресс заедаем, - ответила Дайга, усевшись так, чтобы продемонстрировать мне свои ножки, которые почти целиком можно было рассмотреть в разрезе длинной юбки. Неплохие, да. Но до моего идеала им далеко.

– Стресс надо не заедать, а отрабатывать, - глубокомысленно изрек я, усаживаясь во главе стола и протягивая руку к ватрушке.

– А платить будут? – Поинтересовался Данила Сотников по-русски, глядя, как я откусываю кусок. Для парня вопрос зарплаты был актуален как никогда, месяц назад у него родилась двойня. Девочки.

– Значит так, - продолжил я, отхлебнув глоток кофе и внимательно оглядывая унылую компанию. – Во многом сейчас наше будущее зависит от нас. Сможем собрать генератор – докажем, что мы были правы, будет проект и не один. Не сможем – значит, ошиблись. И тогда грош нам цена как физикам, поедем в Англию клубнику собирать.

Нельзя сказать, что я их приободрил, но то, что они внутренне подобрались, было видно. Этого и добивался.

– Что у нас со сборкой? – Продолжил я, прожевав еще один кусок.

– Лазерный узел готов, - ответил Анцис Каулиньш, делая глоток кофе. – Сегодня закреплю его на камеру D-матрицы.

– Отлично, - кивнул я. – Тогда можем начинать наладку.

– Не можем, - покачал головой Данила. – Федор не закончил корпус и систему радиационной защиты. У него там какие-то проблемы. Петь, ты бы зашел к нему, поговорил…

– Знаю я его проблемы, - поморщился я. Федор Макаров был гениальным слесарем, от бога. Даже без чертежа, по одному наброску он четко улавливал идею и умудрялся реализовать ее так, что мы просто диву давались. С ним была одна беда – алкоголь. Федор пил, причем пил серьезно. Спусковым крючком запоя обычно служил разговор о политике. Слесарь был человеком старой школы, фанатом СССР и не мог простить Латвии независимости. – Зайду сегодня. Когда ты с ним виделся?

– Полчаса назад.

– Пьяный был?

Сотников пожал плечами.

– Я не понял. Вроде не пахло.

– Ладно, - вздохнул я. – Дайга, на тебе документы. Отчеты, ответы на запросы комиссии и прочее. Пока мы работаем, нас никто не должен отвлекать.