Страница 3 из 25
- А себя вы сканировали?
- Да, – Себастьян равнодушно пожал плечами. – Я был одним из первых, конечно же.
- И что показал сканер?
- У меня неплохо развиты таламус и гиппокамп.
- Не представляю, что это значит.
- Это значит, что у меня хорошая память и сильный вестибулярный аппарат. В общем и целом.
- Так и что дальше, доктор? Вот вы построили сканер, вот просканировали весь род людской. Что потом?
- Не знаю, что будет дальше. Реализацией аппарата будет заниматься частная организация. Насколько я понимаю, договор уже подписан.
- Вы продали устройство?
- Оно принадлежит не мне. Точнее, не только мне. Это собственность университета и лаборатории, в которой я работаю. Его дальнейшая судьба в руках совета, а они уже приняли решение.
- Должно быть, это немалый куш.
Себастьян резко мотнул головой.
- Финансовая сторона вопроса меня вовсе не заботит.
- Понимаю, вы ученый.
- Но, если вы действительно хотите знать, что будет дальше – я вам скажу, – Майер придвинулся к ведущему и размеренно заговорил: – НСГМ изменит мир. Он, сканер, способен спасти тысячи, сотни тысяч жизней. У меня был… Был знакомый, назовем его Джон, который родился с целым набором дефектов и расстройств головного мозга. Деменция, аутизм, слепота. Это лишь те, что на поверхности. Но у Джона была особенность. Талант, который никогда бы не раскрылся, родись он в другой семье. У него был абсолютный музыкальный слух. Слух настолько феноменальный и точный, что поверить сложно.
- Его родители были музыкантами, как я понимаю.
- Да. Отец дирижировал где-то в Берлине, а мать сочиняла партии для рояля. Они увидели его талант, когда мальчику было десять. Он тогда говорил то с трудом, но, стоило ему прослушать лунную сонату в исполнении матери…
- Он ее запомнил?
Майер размашисто кивнул.
- И воспроизвел. На ощупь дошел до рояля под взором удивленной матери и сыграл сонату от начала и до конца, почти не допустив ошибок. Понимаете? Слепой, дефективный мальчик, до этого не знавший инструмента, садится за него и без запинки выдает Бетховена. И дальше больше – родители Джона, уже с горечью смирившиеся с рождением калеки в семье, воспрянули духом и начали испытывать мальчика, анализировать его слух. Только представьте, каким было их удивление, когда способности сына на поверку оказались безграничными. Слух Джона был за гранью возможностей человека, точен, как машина.
- Что с ним случилось?
- Опухоль мозга. Мальчик умер в тринадцать. Он мог бы стать вторым Моцартом.
Ведущий сделал паузу, выдержал ее и, почтительно склонив голову, произнес:
- Печальная история. Мне очень жаль.
- Да, жаль, – Майер угрюмо уставился в пол. – Но что было бы, родись он в другой семье? В семье, далекой от музыки? Джон бы просто умер, – доктор ответил на свой же вопрос. – Безмолвно, прожив тринадцать лет.
- И ваш сканер способен это изменить?
- Да. Мы сможем увидеть подобный талант, дать ему волю, дать ему, запертому в ущербном теле, главное и самое ценное – возможность проявить себя.
- То есть сканирование будет бесплатным и общедоступным, вы так считаете? – поймав вопросительный взгляд Себастьяна, ведущий продолжил: – Не у всех убогих детей есть родители с деньгами.
- Не знаю. Повторюсь, решать не мне.
- Но ведь у вас, как у создателя, должно быть право голоса.
- Должно. Но не факт, что оно будет.
- Ладно, доктор Майер, – ведущий налил стакан воды и сделал большой глоток. – Расскажите о сканере. Как он работает?
- Эффект Джозефсона. Нестационарный, конечно же. Мы измеряем магнитное поле каждого отдельного импульса нейронов, а затем, зная момент, получаем общую картину.
- Пациент при этом что-то испытывает?
- Нет. Пациент смотрит видео ряд, слышит звуки, чувствует прикосновения к различным частям тела. Каждое действие вызывает электрический отклик, из которого мы и делаем выводы о структуре головного мозга.
- А когда следует делать сканирование? В каком возрасте? И меняется ли структура мозга на протяжении жизни?
- Мы считаем, что возраст не важен. Мозг развивается, конечно, но не столь критично.
Ведущий неустанно заваливал доктора все новыми и новыми вопросами.
- Насколько он точен? Сканер?
- Мы пока не определились с тем, каким образом охарактеризовать его чувствительность, но, поверьте мне, точность достаточна.
Достаточна, чтобы видеть. Достаточна, чтобы анализировать. Несколько лет назад Себастьян и сам не верил в реальность собственной идеи. Но теперь эзотерика стала действительностью, с которой никак не могли смириться прошлые злопыхатели и насмешливые консерваторы. Но радовало ли это Майера? Нет. Он достиг одной цели, и перед ним стояла другая.