Страница 110 из 118
Одиночество. Горькая пилюля, которой жизнь лечит израненное сердце. В силе лекарства можно было бы усомниться, но время действительно слегка притупило жгучую боль, терзающую душу. Для Софии сейчас были благом те минуты полного уединения, которые дарил ей брат. Дан Айсель, как маршал и будущий министр, взял в руки управление предстоящей коронацией… и жизнью своей приемной сестры. Он геройски отвоевывал для нее малейшие возможности изменить жесткий придворный этикет. А для этого мужества требовалось не меньше, чем в самом кровавом бою. Девушке не нравилось быть неподвижной куклой, вокруг которой служанки устраивают раздражающую круговерть. Она привыкла сама вытирать рот после еды, а не ждать, пока специальный человек промокнет губы салфеткой, и наивно считала, что спуститься по лестнице – дело простое, и не требует двух пажей, удерживающих подол платья. Уж не говоря о том, чтобы послушно позволять умывать себя или облачать в роскошные наряды…
Но все это меркло на фоне предстоящего события. По щекам скользнули две непослушные капли. Циоан. Нескладный мальчик, отчаянно хорохорившийся во дворе Хозяина, некогда скрасил ей долгие дни ожидания Кошчи. За это время юноша стал ей хорошим приятелем. Никогда не просил показать чудо, как зеваки, он считал её просто человеком… Со своими чувствами и убеждениями. Никогда не спорил и не пытался разубедить, не навязывал своего авторитетного мнения. А ведь он рос и воспитывался во дворце! Все это подкупило одинокую сироту, и смягчило её сердце.
В трудном походе, полном крови и смертей, Циоан показал себя отличным бойцом и настоящим мужчиной. Уважение к шатранцу росло с каждым днем. Прекрасный полководец, он раскрыл свои таланты именно в самые тяжелые и трудные времена. София даже не успела заметить, куда подевался любопытный мальчик, движимый жаждой славы в самое логово чудища. При всей своей Силе, дарованной Хозяином Мертвой воды, София никогда не ощущала себя всемогущей… и даже просто защищенной. Но рядом с Циоаном она была словно за каменной стеной. Спокойная улыбка на его гладком лице, твердый взгляд ясных глаз, и страхи отступали, а страдания рассеивались, как кошмары с первым криком петуха.
Шатранский принц стал для Софии настоящим другом. И тем тяжелее сейчас было смотреть ему в глаза. Она не просто обретала нелюбимого мужа, но и теряла самого дорогого друга. Слезы вновь заструились по лицу, размывая вид раскуроченного двора. Всхлипнув, София вытерла щеки тыльной стороной ладони. Пытаясь отвлечься от тяжких дум, заскользила взглядом по строящимся баракам. Именно в них был расквартирован знаменитый Отдельный Егерский полк. Именно здесь Дан, пользуясь разрешением шатранского принца, набрал новые отряды королевской стражи. В неспокойное время дополнительная предосторожность никогда не лишняя. А доверить охрану Циоана и своей любимой сестры, будущий министр не смог бы больше никому.
Наблюдая за егерями, София рассеянно обмахивалась огромным белоснежным веером. Шатранцы не знали слова «отдых». В то время как миндские войска праздновали победу в уцелевших столичных кабаках, егеря проводили тренировочные бои, чистили одежду или выполняли комплексы загадочных упражнений. Используя любые подручные средства, будь то куски дерева, камни, или просто дубины, шатранцы отбивались от товарищей, вооруженных мечами. София воочию убедилась, что любой из специального отряда, оставшись в одиночестве, да с голыми руками, мог бы оказать сопротивление группе вооруженных до зубов солдат.
Маршал, ее брат, оценил военные способности Егерского отряда. Дан почему-то считал, что на жизнь Софии будут покушения. И особенно настаивал до коронации не общаться ни с единым представителем главного штаба. Циоан поддерживал его убеждения. Ведь даже магический дар не защитит Софию от подлого удара в спину. Трон целого государства был слишком лакомым кусочком для множества безумных проходимцев, коих в нестабильные послевоенные времена всегда находилось превеликое множество.
София вздрогнула, ощутив на себе пристальный взгляд. Как ей показалось, весьма недобрый. В иное время, София списала бы тревогу на нервы и постаралась поскорее забыть об этом, но война научила девушку доверять прежде всего себе… даже если это лишь смутные предчувствия. Она постаралась разглядеть, откуда на нее смотрели. Крайний, еще недостроенный барак, казалось, был совершенно пуст. Но девушка могла бы поклясться – там кто-то есть. И этот кто-то страстно ненавидит ее. Мурашки побежали по незащищенной коже: глубокое декольте открывало почти всю спину. София ощутила, что совершенно беспомощна. Если враг сумел пробраться в ряды Егерского полка, то ему не составит особого труда втереться и в изменчивые ряды придворных.
– София. – Тихий голос заставил её вздрогнуть.
Циоан пристально смотрел на невесту с порога, словно не решаясь войти. Девушка поежилась, ощущая неловкость. Обняла себя за плечи, то ли пытаясь укрыться от пытливого взгляда, то ли стараясь согреться. Утренняя свежесть уже наполнила королевские покои через распахнутое окно. Шатранец поспешно подошел и укрыл невесту своим плащом.
– Спасибо, – прошептала София и слабо улыбнулась, пытаясь скрыть облегчение оттого, что декольте надежно скрыто. Губы её дрогнули. – Уже пора?..
Циоан кивнул и отвёл взгляд. После того, как София призналась, что любит другого, он ощущал себя по меньшей мере захватчиком… а порой, даже монстром, за то, что принуждает её стать его женой. Словно своими руками хоронит красну девицу в темной пещере.
Но после того как открылось истинное происхождение девушки, выхода не оставалось ни у нее, ни у него. Ведь и сам Циоан четко осознавал, что, соглашаясь на условие, – никогда не притрагиваться к ней, – он самого себя обрекает на тяжкие муки. Быть мужем любимой, но не иметь возможности поцеловать, приласкать…