Страница 58 из 148
Судя по легкому бряканью, в окно влезал еще один. Меня заинтересовал практический вопрос. А именно: знают ли эти вооруженные и очень опасные граждане, что в каюте находимся мы с Хрюшкой, то есть цель их весьма небезопасной операции? Или же им это окошко просто понравилось своими размерами и удобным расположением? Если они в первую очередь рассчитывают обойти с тыла тех, кто задержал их коллег на лестнице, то могут и проскочить мимо туалета, - дай Бог, правда, чтобы для страховки нам гранату не кинули! Но надежда эта быстро растаяла.
- Он здесь, - шепотом произнес кто-то по-английски. - В туалете! Индикатор зашкаливает.
- Поговори с ним, я прикрою со стороны коридора. По-моему, сейчас здесь будут гости.
- Мистер Баринов! - Тот, что был оснащен индикатором, постучал по двери стволом автомата. - Мы знаем, что вы здесь. Если вы вооружены, отдайте оружие и выходите.
Но тут громко затарахтело в коридоре, из комнаты ответили двумя очередями, кто-то совсем недалеко вскрикнул.
- Shit! Дерьмо! - прошипел один из налетчиков. Стало тихо, внизу слышались только осторожные шаги, стрельбы больше не было. Шуршала карманная рация. Ее владелец больше не обращался ко мне, похоже, у него появились другие проблемы. Скрипнула кнопка, шуршание прекратилось.
- Питон, Питон, ответьте Мамбе.
Эти позывные нагнали на меня жуткую тоску. Запахло канализацией и подземными горизонтами "Горного шале". Неужели "джикеи" не могли за два года придумать что-нибудь новое? Впрочем, они все-таки придумали индикатор, который, должно быть, очень четко пеленгует работу моей микросхемы и вопреки предположениям самодовольной Хавроньи наводит на меня группу захвата.
- Мамба, я - Питон, - отозвались из эфира. - Где вы?
- На месте. Объект локализован, обеспечьте безопасный вывод. Как поняли?
- Понял отлично. Коридор до лестницы свободен. Оппоненты площадкой выше. Будете ждать очистки?
- Сколько времени просите?
- Десять минут.
- Работайте, жду доклада. Как поняли?
- Все понял. Доклад будет.
- Конец связи.
Питон с Мамбой своими переговорами прояснили ситуацию. "Джикеи" загнали французов выше ярусом, но оттуда, должно быть, простреливался трап. Теперь Питон просил десять минут на то, чтобы ликвидировать это неудобное обстоятельство, а Мамба, надо думать, за это время намеревалась достать меня с Ленкой из санузла. Уже через секунду прозвучала фраза, убедившая меня в том, что все обстоит именно так.
- Мистер Баринов, - вежливо позвали из-за двери. - Вам и вашей жене ничего не угрожает. Вы сами знаете, что нужны нам живыми. Выходите, и мы доставим вас в безопасное место...
Но тут в каюте оглушительно грохнуло. Дверь, соединяющую каюту с санузлом, сорвало с петель воздушной волной и с грохотом шибануло о раковину умывальника и зеркало. Осколки фаянса и стекла градом посыпались на пол, несколько кафельных плиток разлетелись на куски. Нас с Ленкой не задело, но сшибло на пол и слегка оглушило. Слава Богу, что мы не подходили к двери.
Как ни странно, но если я и вырубился от взрыва, то не больше, чем на пару секунд. Голова слегка гудела, в ушах звенело, во рту было солоно, но не от крови. Я сидел на полу, а в десяти сантиметрах от моей пятки лежал автомат, похожий на укороченную "М-16", знакомый мне по стычкам в "Бронированном трупе". "Джикей", одетый в черное трико, черную вязаную шлем-маску с прорезями для глаз, носа и рта, а также бронежилет (естественно, тоже черный), валялся поверх выбитой двери. Броник прикрыл его грудь от осколков, но, к сожалению, осколков у этой гранаты оказалось до фига. Пара штук пошли ниже пояса, и о своем мужском достоинстве "джикею", наверно, пришлось бы намертво позабыть. Но судьба была к нему милостива, бедняга об этой потере так и не узнал, поскольку еще один осколок долбанул его прямиком в лобешник.
Толком не придя в себя, я инстинктивно схватил автомат. Хотя не очень точно знал, смогу ли я из него выстрелить и, что важнее, нужно ли мне стрелять вообще.
Пыль, поднятая гранатным взрывом, не успела осесть, когда послышался некий дикий визг, отдаленно напоминающий знаменитое "ки-я!", и какой-то козел вломился в каюту из коридора. Недолго думая подручный Куракина открыл огонь, но не по мне, а по "джикеям", валявшимся на полу. Того, который лежал в каюте, я не видел, а потому не знал, подавал он признаки жизни или нет, стонов по крайней мере, слышно не было. А вот того, что лежал у нас в санузле, по моему разумению, долбить уже не было смысла. Тем более что при этом можно было запросто зацепить и нас с Ленкой. Самое удивительное, что в этот момент я, как ни странно, думал, будто застрелить нас в планы этого бойца не входит.
Увы, я сильно ошибся! Но слава Богу, это мне и Ленке сошло с рук.
- N'est tire pas! S'est Elene! He стреляйте! Я - Елена! - заверещала "француженка", и будь фортуна более вредной, нам бы после этого хана настала. Потому что мужик в шортах и черной кожаной безрукавке с заклепками влетел в санузел с одной целью - пришить нас на месте, а потом сказать, что так и было. Но его подвела любовь к длинным очередям. Все, что было в магазине, он уже распродал покойным "джикеям", а как раз на меня и Ленку не хватило. Надо было видеть его рожу, когда инструмент издал пустопорожний щелчок. Я не мог позволить промедление, смерти подобное - в буквальном смысле! - и нажал на спуск "джикейского" трофея. Господина в шортах и безрукавке проковыряло в пяти местах, и он со своим пустым "хеклер-кохом", слегка подпрыгнув и взвизгнув нечто нечленораздельное, но уже похожее не на "ки-я!", а на "мон дье!", шмякнулся поперек дохлого "джикея". На кафеле за его стеной появилось несколько выбоин, а по уцелевшим плиткам расплескалась кровища.
Ленка на сей раз даже не завизжала, а только икнула.
- Сиди! - сказал я ей, хотя она никуда идти не порывалась, а совсем напротив - забилась в угол и мелко дрожала. Я тоже дрожал, но не так сильно. Все-таки два года никого не убивал, немного потерял форму. Пока успокаивался и унимал дрожь, прислушался: в каюте стояла гробовая тишина, а наверху перестреливались короткими и одиночными.