Страница 12 из 148
Тем не менее, дословная, прямо-таки магнитофонная, запись беседы Хорсфилда с Чалмерсом вполне сохранилась. Там содержалось много любопытного, но на данный момент меня больше всего интересовал тот отрывок, где непосредственно говорилось об "опознавателе".
"...Всем, кто когда-либо виделся с Брауном, мы перенесли в мозг закодированный "спящий" опознаватель..." - именно так сообщил Хорсфилд Чалмерсу.
"Так-таки каждому?" - с явным недоверием переспросил тот.
И действительно, утверждение Хорсфилда у любого могло вызвать сомнения. Наверняка Браун за тридцать лет жизни виделся не с одной тысячей людей, причем даже сам не знал, кто его видел, а кто нет. Поэтому Хорсфилд тут же поправился и внес уточнение:
"Во всяком случае, всем родственникам, которых мы выявили, а также друзьям детства, то есть тем, кто помнит его достаточно хорошо. Так вот. До тех пор, пока они не увидят его в новом обличье, они будут держать в памяти образ настоящего Брауна. Как только кто-либо из них воочию столкнется с Коротковым, то тут же опознает в нем Брауна. Это сделано только для подстраховки, на случай, если новый Браун для чего-либо здесь понадобится. В любой момент мы сможем снять этот опознаватель, и тогда никто из них не признает Короткова-Брауна".
Таким образом, с грехом пополам объяснение поведению Марселины я нашел. Хотя понятия не имел ни о том, что собой представляет этот самый "опознаватель", ни о технологии его перенесения в мозги родных и друзей Брауна, ни о том, как именно его могут "снять в любой момент". Были и другие темные места в этом деле. Например, шестеро детишек, которых Браун-Атвуд от высокого уровня жизни выстругал Марселе, - самому старшему, Кэвину, поди-ка уже двенадцатый год шел. Это я вычислил по данным "Хеппи-энда для Брауна", где говорилось, что Марсела забеременела в первый год их совместного житья и потом ей это так понравилось, что она стала приносить ежегодно по ребенку, причем в четные годы рожала девчонок, а в нечетные - мальчишек. Но первенцем Браун-Атвуд называл Кэвина. Первым годом их супружеской жизни был 1983-й, 1984-й, в нечетном 1983-м они не успели бы родить мальчишку (если, конечно, он не был зачат еще Хорхе дель Браво), а 1984-й был четным. Стало быть, их первый сынишка должен был появиться на свет в начале 1985 года. То есть Кэвину уже больше чем одиннадцать с половиной. Это вполне солидный возраст, когда мальчик уже может заметить, что ему привели не того папу. Впрочем, и остальные дети, рождавшиеся в 1986-м, 1987-м, 1988-м, 1989-м и 1990 годах - самой младшей девчушке, стало быть, уже шесть исполнилось, - вряд ли не смогли бы определить, кто есть who. Да и насчет Марселы я малость сомневался. Она ведь захомутала Брауна-Атвуда уже после того, как накрылся звездным флагом и океанской глубиной мистер Джонатан Уильям Хорсфилд, а Грэг Чалмерс и Джон Брайт угодили в ежовые рукавицы, одетые на чистые руки, которыми управляли холодная голова и горячее сердце товарища Сорокина-Сарториуса. Куда улетучился доктор Брайт, я не знал, но вот то, что Грэг Чалмерс, президент компании "G & К", всего через несколько дней после моего возвращения в СССР был найден мертвым в багажнике собственного лимузина, мне было известно. Отсюда мораль секрет "опознавателя" угодил в те же "чистые руки".
А раз так, не стоит ли за пышной Марселиной спинкой призрак Главного камуфляжника?
Нет, моей бедной башке явно требовался отдых. Глаза начали слипаться, и я уже не смог дослушать перебранку между Марселой, Лаурой Вальдес, профессором Кеведо и доктором Энрикесом. Их голоса меня не тревожили, а лишь убаюкивали, становились все глуше и глуше... Меня снова потащило во тьму Пещеры Сатаны, туда, где я был четырнадцатилетним Майком Атвудом.
Как и в прошлый раз, новый "дурацкий сон" начался без долгой раскачки. Я-Атвуд сразу же очутился на смотровой площадке грота "Трон Сатаны". Все, о чем размышлял Баринов, лежа на койке в клинике "Сент-Николас", осталось где-то далеко-далеко в ином мире, ушло в глубины памяти, словно бы стерлось начисто (хотя это было вовсе не так!). Никаких "опознавателей", никаких жен, ни Сарториуса с Чудо-юдом для меня уже не существовало. Я лишь удивлялся тому, что учительница Тина Уильямс отчего-то не подгоняет меня вперед, не торопит уходить с площадки...
Дурацкий сон № 3 Дмитрия Баринова.
Проклятая сумочка
Нет, мисс Уильяме никуда не провалилась, и Сатана ее не уволок. Она была тут же, на площадке, всего в трех ярдах от меня, но смотрела совсем в другую сторону, и луч света с ее каски шарил по пустынной площадке. Неужели ей тоже захотелось еще раз пощекотать себе нервы и бесплатно полюбоваться этим зловещим шоу?
- Мисс Уильямс, - позвал я, - мы же отстанем от ребят!
- Я потеряла сумочку, - проворчала она. - А ты почему не пошел со всеми?
Но в этот самый момент, когда я уже готовился выслушивать нотацию, с тайным желанием, чтобы мисс Уильяме увлеклась воспитательной работой и проругалась до начала нового сеанса, луч света с моей каски неожиданно высветил на площадке сумочку.
- Вот же она, мэм! - сказал я, подбежал к сумочке и, подобрав, отдал Тине.
- Спасибо, Майк! - Учительница торопливо открыла сумку и принялась просматривать, все ли на месте.
- Давайте не пойдем догонять наших, мисс Уильяме, - предложил я. - Мы ведь отстали. Еще и вправду заблудимся. Дождемся, когда подойдет следующая группа, а потом уйдем с ними...
Мисс Уильяме, усердно копавшаяся в своей сумке, разом прекратила это занятие и заторопилась.
- Вот еще! - возразила она. - Дай руку, и немедленно идем догонять группу! Меня уволят, если узнают, что я оставила детей без присмотра.
Вообще-то я давно считал, что все женщины - дуры. К тому же мне казалось, будто я уже вышел из возраста, когда меня надо водить за ручку, словно младенца. Но противиться Тине Уильямс было трудно - я ей едва доставал макушкой до плеча. Поэтому она сцапала меня за руку и прямо-таки потащила за собой в проход, куда несколько минут назад удалился шедший последним Дуг Бэрон.
Поначалу особых волнений я не испытывал. Впереди слышались голоса, виднелись отсветы фонариков. Неприятно было, конечно, что тащат за руку, как пятилетнего.