Преодоление

Курт бродил по улице не в самом лучшем своем настроении. Несколько десятков минут назад покинутая им встреча оставила в душе какой-то странный осадок. Хмуро вглядываясь в лица прохожих, он не запоминал ничего, кроме их «цвета» и аромата. Все так похожи и одновременно различны. Рой, без матки, без особых целей, разрозненный и от того легко порабощаемый. Он любил их и ненавидел. Глупые дети, оставленные богом и теряющие веру. К чему им стремиться? Когда некого превозносить, смертные чаще упираются в ненужное поклонение себе или еще каким-либо глупым вещам. Все эти дети нуждаются в хорошей встряске, нуждаются в отце иль матери всевышней. Но они, этернели, великие бессмертные и чуждые солнечному миру твари, потомки потустороннего голода и черноты, никогда не дадут своим овцам сбежать.

Какая-то девушка в драных джинсах и футболке с культовой группой девяностых на секунду остановила на нем свой взгляд. Курт улыбнулся этому еще не до конца распустившемуся цветку, и она ошарашено заморгала. Он остановился, вдруг понадеявшись, что впервые за долгое время нашел такого смертного, что смотрит не только вокруг себя, но гораздо дальше. Девушка еще раз моргнула прекрасными и чистыми глазами цвета молодой травы и в следующее мгновение замотала головой, считая, что, наверное, ей просто все это мерещится. Красивые ноги торопливо зашагали, желая уйти подальше от мелькнувшей аномалии.

Конечно, человеческий мозг не мог воспринять того факта, что кумир миллиона людей, наложивший на себя руки в самый расцвет карьеры, может быть жив и спокойно гулять по улицам города спустя больше двадцати лет.

Бейн вздохнул, почесал светлую щетину и замер.

Дитя просило помощи. Страшная боль резала все его тело, а силы были на исходе. Далекий отголосок, будто мираж на задворках сознания, но древний этернель, не раздумывая, отреагировал на то, что любой другой счел бы лишь предчувствием чего-то опасного и неприятного.

Взывать к друзьям было для него делом приятным. Чтобы ломать грань, главе клана не нужна была собственная пролитая кровь, старые знакомые слышали его и так, равно как и он их. Постоянно в голове Курта существа Той стороны говорили и спорили, обращаясь к нему.

– Мой сын в шаге от вас, – пробормотал он и вытащил руки из карманов. – Хермус, дверь.

Ближайший угол, полный неясных теней и ночного мрака, взорвался плотной тьмой и дружелюбно пригласил воспользоваться своими услугами.

Перед тем, как шагнуть в липкую и холодную черноту, Курт мысленно изо всех сил потянулся к Эдду, всей своей сущностью желая защитить этого ребенка, которому еще вершить и вершить великие дела.

Шаг, сотни холодных игл в теле, леденеющее от сковывающего ужаса сознание и, наконец, скорлупа привычного мира лопается, оставляя его в небытие. Именно сюда попадают все этернели после смерти. Никуда. Некоторые могут блуждать в Ничто веками, а кто-то сразу удостаивается приглашения в чертоги усопших братьев. Но ему было позволено проходить здесь. Ради этого он многое отдал и многое совершил. Казалось, под ногами нет опоры, Курт лишь ощущал ее, безбоязненно и решительно шагая вперед к чаду, переживающему последние мгновения жизни.

Тепло умирающего становилось все ближе. Можно было ухватиться за него, словно за нить, обжигающую и прекрасную, и идти все быстрее.

Ничто всегда выпускает неохотно, оно не привыкло отдавать, лишь поглощать, особенно в часы, когда мир собиралось озарить солнце.

Вампир толкнул упругую сетку реальности и вышел на шоссе. Сухое, пустынное и потрескавшееся. Зеленая вспышка, и рядом появился его веский и убеждающий аргумент – мощный дух, вроде того, которого имел Эдду. Только у его ребенка страж подобного уровня был только один, а у Курта…полно преданных друзей.

– Видишь? – прошипел, словно змей, дух.

В отличие от Андрея этому парню не надо было искать смертное тело. Сила Курта позволяла ему быть в мире смертных в своей истинной форме, пусть и недолгое время. После друг развеивался, и ему требовалась живая кровь. Он был отдаленно похож на человека, но вместо двух ног его тело продолжал толстый змеиный хвост болотного цвета, две пары глаз, расположившиеся на плоском, безносом лице, имели вертикальные прорези зрачков на сочном изумруде радужки. Длинные черные волосы были засалены и свисали неприглядными сосульками. Голова его была вполовину меньше человеческой, а руки худые с длинными когтями. Он казался хрупким, но на самом деле с легкостью мог раздавить руками черепушку этернеля.

– Да, Шиэр, – сузил голубые глаза вампир, – никак не ожидал от этой женщины.

– Что мне с ней сделать, хозяин?

Гнев вскипел в его венах подобно капле воды, попавшей в раскаленное масло.

– Обездвижь. Больно, – в отличие от разгоревшегося в глазах адского пламени, голос древнего этернеля был спокоен и холоден. – Она должна осознать ошибку, Шиэр.

– Понял.

Он на мгновение исчез и воплотился рядом с высоко поднявшей новенький топор брюнеткой. Она так была увлечена видом покореженного Эдду, что не заметила появления своего собрата.

Длинные демонские когти впились девушке в предплечье, и она, даже не успев закричать, повалилась на асфальт, теряя топор из ослабевших рук. Курт медленно приближался к пострадавшему дитя и той, что предала свой клан. Шиэр с интересом разглядывал вампиршу, склонившись прямо над ней и пробуя раздвоенным языком воздух вокруг нее. Дух был голоден.