Страница 66 из 123
Маркус бросал мячик в стену и снова ловил. Руки пахли псами и свежим мясом, их хотелось вымыть, но Вампир не спешил. Притравка была на редкость удачна, но это впервые не успокаивало. Его мысли витали далеко, рассеянный взгляд то и дело останавливался на настенных часах, а время, будто смеясь, ползло медленно. Временами он замирал, быстро барабанил пальцами по столу, но, услышав шорох, оживлялся и невольно косился на дверь.
Наконец, он её почувствовал. Пока Марина торопливо шла по коридору, Верховный успокоился, на мгновение прикрыл глаза, возвращая им равнодушие.
— Я всё сделала, Хозяин, — негромко сообщила блондинка. — Ее охота, правда, прошла не совсем удачно, — вампирша отвела глаза. — Жертва попалась сильная, отлупила её по голове. Я не… смогла определить, насколько серьёзны удары. И место укрытия не очень.
— Ты помогала?
— Нет. Только смотрела. У неё денег нет, а голод… сам знаешь. Марк, может…
— Охрану ей оставила? — Вампир специально не стал ее слушать.
— Да. Когда очнётся, я почувствую. Должна бы…
Девушка глянула на Вампира с подозрением, он казался непривычно рассеянным, всё отводил взгляд. Каждое движение в этом теле вызывало у Маркуса приступ тошноты и отвращения.
— Ладно, иди, — кивнул он.
— Только… как мне уходить потом? Антон же начнёт подозревать.
— Не начнёт. Я своим шепну, отвлекут, — Вампир был крайне задумчив.
Вампир знал, где искать Анну, и любопытство к ее дальнейшей судьбе усиливалось. Но если она его почувствует? Если всё будет, как прошлый раз, когда она испугалась его змея в избе и не выдержала, решив умереть? Если он сейчас ее спугнет, всё придется начинать сначала.
А Верховный пока слишком уязвим, чтобы жертвовать всем.
***
Анна выздоравливала медленно. Постоянно хотелось есть, но не выходило, — слишком опасно было потакать инстинктам. Кормилась она мелкой домашней живностью, иногда котами и собаками, но от них тошнило, а вечно резать кур и кролей было опасно.
Иногда Анна нападала на людей, грабила, старалась укусить быстро и безболезненно. Но тело требовало мяса и ещё два или три раза девушка сорвалась. Она пыталась скрыть следы преступления с помощью дворовых псов, но те зачастую бежали прочь. И, неумело маскируя следы, Анна с ужасом ждала утра, чтобы узнать, какими будут новости. Они постоянно искажались, коверкались и описывались совсем не так, как она ожидала.
Скрываться в сараях, хлевах и на чердаках было невыносимо. Хотелось мыться, избавиться от вечных пауков, вредителей и страха, но приходилось довольствоваться малым: спать на получистых соломенных подстилках, прижимаясь к теплым спинам коров, овец или коз, страдать от паразитов, украдкой воровать молоко и, делая небольшие ранки на животных шеях, лакать кровь пополам с шерстью и грязью.
Иногда удавалось прикинуться бродяжкой, выпросить милостыню под храмом или у рынка, и купить бутыль крови. Но в основном Анне приходилось туго. Вылазки её были редкими, тщательно продуманными. Выбираясь в толпу, она всё боялась встретиться с вампирами, щенками или Карателями, но удивительно, — её никто не трогал и не замечал. Да и сама она почти не различала душ, а значит, не могла отличить людей от вампиров.
Быть может, виной всему было новое кольцо, которое Анна напрасно пыталась снять. Пока ещё пальцы были тонкими, она не слишком волновалась, но когда стала поправляться, тонкий металл врезался в плоть и теперь причинял боль. Поначалу она его прятала, обматывая лоскутом ткани, но потом перестала, вспомнив, что Антон давал ей такое же колечко именно для защиты, а не для слежки. Если уж Маркус надел его, значит, что-то задумал. В любом случае, ему известно, что с ней происходит. А что может она, если и сил-то толком нет? И вампирша смирилась.
Кровь её постепенно из алой стала бордовой с темно-синими тягучими нитками. Интересно, Антон такое видел? Смог бы он объяснить, почему она иного цвета, не похожа на его? Пока оставалось только гадать.
А чуть придя в себя, девушка снова начала занятия. Она тайком забиралась в коробки новостроек, покинутые до весны, разогревала тело разминкой, отрабатывала удары, тренировала выносливость. Хватало её ненадолго. Уже через полчаса перед глазами мельтешили точки, и телу требовался отдых. Но переждав десять-двадцать минут, Анна заставляла себя продолжать, часто отчаивалась, плакала, понимая собственную ничтожность. У неё теперь долго не сходили синяки и ссадины, чаще напоминали о себе былые раны и регулярнее становились судороги, изматывающие тело во время сна.
Когда сил на физические занятия не оставалось, вампирша принималась за душу. Две недели ежедневных попуток, и теперь она легко делала её видимой по своему желанию а, если была сыта, призрак обретал живые черты и особенно яркие, почти человеческие, глаза. Порою он, отчего-то решив являться мужчиной, возникал сам, тихо замирал рядом с вампиршей и смотрел долго и пристально, пугая тишиной. Анна начинала говорить сама, но дух молчал, лишь иногда взгляд его выражал подобие чувств.
Временами её одолевало чувство вины. Оно нападало врасплох, сжимало сердце немым отчаянием, разгоняло кровь адреналином, не давая телу совладать с эмоциями. Анне мерещились призраки убитых мужчин, незнакомцы без лиц, неясные тени среди людей. Часто перед глазами возникал туманный сумбур, и вампирша не могла понять, где видения, а где духи живых людей. Тогда попытки увидеть даже собственный дух заканчивались поражением, — девушке не хватало сил, и нужно было время, чтобы прийти в себя.