Страница 2 из 101
Была у него мечта одна давняя, заветная. Офис светлый, просторный, в центре города, чтобы все в нем под ключ было. Кабинет, обшитый панелями из натурального дуба, стол непременно из последнего итальянского каталога, диван белой кожи, чтоб сесть и до пола провалиться, окна огромные с пыле - и шумоизоляцией, техника всякая навороченная и прочие прибамбасы. В том числе и секретарша с внешностью элитной модели, а еще лучше победительница какого-нибудь конкурса красоты — ему, Антону Невере, от этого только престижа больше. Так вот секретарша: ноги от ушей, улыбка приклеенная, украшение приемной и с достаточным количеством интеллекта, и с томным волнующим голосом, чтобы эдак чирикать по коммутатору или даже лично входя в кабинет... нет... по коммутатору солиднее будет: «Антон Игоревич, к вам посетитель. Мэр в приемной ждет, принять просят». А он в ответ ей так небрежно: «Пусть подождет. У меня важный разговор по телефону с самим». Была такая мечта...
Пить он давно научился — пригубил немного и отставил рюмку, в то время как прочие до дна опрокидывают, а он слушает внимательно, на ус мотает. Как известно, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. А ведь никогда не знаешь, как дело может обернуться. А тут вот не сдержался, растрепал языком про заветное, да еще выдал желаемое за действительное. Парни-то выпили уже немало, однако сразу смекнули, что к чему, на смех подняли. Шуточки посыпались как из рога изобилия.
-- И поднесли нашему Антоше целый офис... на блюдечке с голубой каемочкой.
-- Рожденный ползать, ха-ха-ха, может командовать полетами.
-- Ага, если целый день работаешь, как Антоша, то зарабатывать деньги просто некогда станет.
-- Эй, Неверка, может и меня к себе в офис возьмешь. Не секретуткой, так хоть охранником. Авось пригожусь, -- Димкина шуточка задела по уязвленному самолюбию крепче прочих. Особенно обидным показалось детское прозвище, переделанное из фамилии. Припомнилась и дразнилка школьных лет: «Не Антошка, и не Верка, а ходячая холерка!». Тоже, кажись, продукт Диминого творчества.
Не драться ведь одному против двоих. Да и в потасовках он не силен был. К тому же всегда умел правильно оценивать свои шансы. На трезвую голову похохотал бы вместе со всеми, запомнив все сказанное, а там бы уже при случае отыгрался...
...А да! Я же потом из-за Соньки в край с ребятами поругался. Какого, спрашивается, черта, ей захотелось дурацкий армрестлинг организовать. Ну, ладно, там, Косте и Димке проиграл, но что той, подкрашенной и напудренной фифе, позволил себя "на лопатки" положить -- это явно перебор. Ржали до клик в животе, черти! Да ну, их к лешему. Зачем только я решил до города пешком податься, вот чего не понимаю, хоть убей. Ноги у меня, что ли казенные? А еще обувь новая, елки зеленые, как же я устал!..
...Треть пластикового стаканчика водки сыграла с ним злую шутку — надувшись, Антон поднялся и, буркнув, что ни секунды больше не задержится в этой кампании, где его так все не уважают, неуверенно побрел к лесу. Дима, который выпил чисто символически, все же за руль садиться, а новую машину гробить он пока не собирался, крикнул ему вслед, чтоб не дурил и возвращался. Да не на того напал. Спотыкаясь, Антон медленно пробирался между деревьями, мстительно думая о том, как приятели спохватятся да станут бегать, искать его по всему лесу. Как когда-то давно бегали, разыскивали его мама с бабушкой. А он, двенадцатилетний пацан, обидевшись на них из-за какого-то пустякового запрета, забрался на дерево и сидел, подхихикивал, слушая, как женщины голоса срывают, аукают, его зовут. У бабушки сердце схватило, мама говорить почти месяц не могла. А он доволен был, как же, будут знать, как ему запреты устанавливать.
Только вот дружки-приятели это не мамка и не бабуля, что в дитятке души не чаяли, и баловали без меры, даже больше чем младшую сестренку. Через часик Костя вспомнил мимоходом, что Антон в лес потянулся, и его до сих пор нет. В ответ Сонька бросила, что верно, под кустиком пристроился. Да и забыли, а там и вторая партия шашлычков подошла...
...Антон горестно осмотрел свои туфли, которые приобрел недавно, и пригорюнился еще больше. Чудо легкой промышленности за полторы сотни баксов превратилось почти в лапти. Такую обувку носили разве что крепостные крестьяне доперестроечных времен. Дорога сделала свое черное дело, шикарные демисезонные штиблеты запылились и порвалась в двух местах, одна подошва держалась, как говорится, на кривом честном слове… И, самое обидное, что он выбирал эти туфли целую неделю, из-за их заоблачной цены даже пришлось поясок потуже затянуть. Ирония судьбы: поехал на шашлыки, с мыслью наконец-то поесть по-человечески, впервые после выстраданной покупки... А тут все так обернулось, что эту покупку теперь и не каждый бомж наденет...
...Начиналось все, конечно, хорошо, только закончилось паршиво. Темный лес, двенадцать часов ночи - и это отнюдь не фигурально. Думал Антон затихариться поблизости, да подождать, когда о нем беспокоиться начнут — а там и объявится. Глядишь все бы и закончилось стопкой на мировую. Только вот свои возможности не соразмерил, метров на десять от костра отошел и заблудился, а может и не на десять. Двинулся в одну сторону — уперся в какой-то колючий кустарник, еле выбрался, оцарапался до крови. Повернулся в другую -- и почти сразу в овраг съехал, а там воды по колено, и холодной к тому же. На четвереньках выполз наверх, огляделся, прислушался — ни костра, ни голосов. Покричал. В ответ тишина, вокруг -- темнота, даже страшновато, так и чудится, что за каждым пнем то ли волк серый притаился, то ли маньяк с нетрадиционной ориентацией. Попытался сообразить, как сюда шел, да не вышло ничего, на коряге оступился, ногу подвернул. Не учил его никто в лесу ориентироваться, особенно ночью, да в и светлое время суток по грибы-ягоды ходить не любил, то в паутину фейсом уткнешься, то комары достают, а закутаешься, чтобы не докусились, гады, так жарко ходить и неудобно...